– Мы собираемся ужинать, – проговаривает спокойно, словно и не было пяти лет не вместе и всей этой тлеющей ненависти. – Есть хочешь, Слава?
– Нет, не хочу, – мотаю головой.
– Тогда будем пить, – выдает невесело и откупоривает бутылку вина, разливает по бокалам и подает мне один. – Твое любимое.
– Чего ты хочешь? – спрашиваю, не притронувшись к алкоголю.
– Очень зря ты так, – вздыхает он, двумя глотками приканчивает свою порцию и швыряет бокал в раковину. Я вздрагиваю от звона осколков. – Я хочу, чтобы ты побыла со мной семь дней. Здесь, в этом доме.
– Зачем? – Я физически чувствую, как у меня глаза лезут из орбит.
– У нас остались незакрытые гештальты, – проговаривает мрачно, опирается поясницей на край кухонного острова и складывает руки на широкой груди.
– Если мне это не нужно? – спрашиваю я и тут же прикусываю себе внутреннюю часть щеки.
«Дура… Дура! Заткнись! Проси у него помощи. Валяйся в ногах, умоляй вернуть тебе сына!!», – ору я внутри себя, пытаясь преодолеть эту тупую застарелую обиду.
– Мне не нужно твое согласие, Слава, – чеканит он. – Мнение твое тоже не интересует, – он вдруг замолкает и устало проводит ладонью по лицу. – Я спрошу у тебя сейчас кое-что, и советую очень хорошо подумать над ответом.
Внутри меня все замирает. Вот сейчас…Сейчас это случится, и я из просто шлюхи превращусь в бессердечную суку, которая скрыла от него ребенка.
– Что ты хочешь знать? – спрашиваю, зажмурившись на секунду и резко распахнув глаза.
– У тебя есть сын. – Он смотрит прямо на меня, и этот пристальный взгляд как пытка. Как худший детектор лжи. И вот тот самый последний гвоздь. Сразу. Наотмашь: – Чей это ребенок? Мой? Или того дебила, с которым ты связалась?
– Твой, – произношу единственное слово. – Твой, – повторяю, судорожно вдохнув порцию кислорода.
– Блядь, – выдыхает Ваня зло, и я вижу, как его плечи оседают, а грудная клетка вздымается от такого же отчаянного вздоха.
Я с трудом поднимаюсь и ковыляю к нему, держась за столешницу. Сейчас его измена меркнет в сравнении с моим поступком. Я бы многое отдала, чтобы вернуться в тот день. Я бы просто ушла без того позорного выкрика, что беременна от другого. Мы бы просто развелись, и, возможно, я бы сейчас жила спокойно с Сашенькой. Но я так не сделала.
– Прости, – шепчу я.
Пересиливаю себя и касаюсь его плеча. Ваня такой горячий, словно температура подскочила выше сорока.