— Семнадцать, — пожал плечами врач.
Семнадцать, взрослая почти, ну какой детдом, ее же там сверстники сломают, даже несмотря алкоголиков родителей, не выживет она там, не выживет. Я как никто знал эту кухню изнутри, сам там вырос. Только я все же пацаном был, да и жил там с пеленок, а она чужая и чужих там не любят.
— Сколько она еще здесь пробудет? — спросил я.
— Пару дней максимум, потом отпустим, пациентов у нас валом, мест нет ее здесь дольше держать, — все также грустно ответил доктор. Таким, как он сложнее всего, не умеют они отпускать ситуацию.
Не знаю, что нашло на меня в тот момент. Вынув бумажник, отыскал в нем визитку и протянул врачу, наткнувшись на непонимающий взгляд. Да, друг, я тоже ни черта не понимаю, и логики в моих поступках нет, но девочку надо спасать. А кто ее спасать будет, если никому она не нужна. В семнадцать лет при живых родителях сиротой осталась. Я не из жалостливых, меня вообще хрен проймешь, не торкает, а здесь…
— Здесь мой номер, - пояснил в ответ на невысказанный вопрос, — завтра я приеду, и что бы не происходило, сразу звоните мне.
Врач осторожно потянулся за визиткой, все еще не понимая, зачем я впрягаюсь, в этом мы с ним были похожи.
— Зачем вам это? — он наконец вернул себе способность говорить.
— Пока не знаю.
Не знал, но не мог допустить, чтобы девочке жизнь ломали, что бы там ни было, все можно решить, главное, вовремя вмешаться. И так уж вышло, что вмешаться придется мне.
2. Глава 2
Олег
А ведь домой собирался, отдохнуть наконец, и какой черт меня дернул вернуться? И хрен бы с ним с доком, все равно завтра собирался приехать, не вернулся бы — не было бы сейчас этого геморроя совершенно лишенного, даже капли здравого смысла.
Забота о малахольной, мать вашу, и стоило создать себе головную боль и искать на жопу приключения?
Из больницы я рванул прямиком к Демину, у меня имелось от силы два дня, чтобы помочь девчонке. Идея идиотская, до безобразия просто абсурдная, но в этом городе вряд ли бы отыскался тот, кто бы осмелился отказать Диме, и органы опеки далеко не исключение.
Опека, блядь. Мне серьезно это пришло в голову? Мне? Тридцатичетырехлетнему лбу, вояке в прошлом, криминальной личности в настоящем? Даже думать о таком стыдно, не то, что вслух нечто подобное произносить. Засмеют же. Не говоря уже о том, что любая связь — это слабость, а у меня их нет, и быть не должно.