— Не нужно, Инна. Не надо. Я переведусь в
другой универ. С меня же грант снимут, а я тут без гранта все равно учиться не
смогу. Да и... — я развожу руки, — у меня все равно мало перспектив, я не из
вашего круга.
Инна щурится и тычет мне пальцем в лоб.
— Дурочка! Какой еще круг? Дебилов и
раздолбаев? Не велика потеря. Я вообще-то хотела тебя заманить в папину дочку.
С Ником чуть не разругались из-за тебя. Он тоже планировал предложение делать
по работе. Это ты зря. И Суровин наверняка тебя приметил. Не зря с Ником
сегодня сквозь зубы разговаривал. Так что не смей так легко сдаваться. Ленку на
место поставить — это святое!
— Фадеева в лифчик силикон вставляет, — вдруг
выдаю секрет, который узнала еще год назад. Нечаянно увидела в туалете через
зеркало, пока Ленка думала, что никто не видит. Наверное, тогда она меня в свой
черный список записала.
Инна хохочет.
— Серьезно?
— Аха, такие, знаешь, близкие к натюрэль с
торчащими сосками.
— Бедные пацаны, — заливается Инна. У нее, как
и у меня, проблем с декольте нет, но мы его показывать не любим. — Хвать, а из
лифчика полгруди выпадет.
Я прыскаю и сама начинаю хохотать. Смешно же.
И Ленка уже не такая стерва страшная.
Но утром уже не до смеха — меня вызывает тот
самый Фиртман.
После первой пары я иду в административный
комплекс, прихватив с собой все необходимые документы. Секретарь берет копии,
дает мне пустой бланк объяснительной и сажает за стол, чтобы я написала
причину, по которой до него дошли такие слухи. Я пишу честно, что ничего не
знаю, а всю мою учебную деятельность, а также досуг он может проверить по
записям в журналах посещения и по камерам.
Секретарь передает бумагу, а в приемную вдруг
входит Кир. Он смотрит на меня нечитаемым взглядом и без стука проходит в
кабинет Фиртмана, из которого пулей вылетает секретарь.
Стены здесь добротные, как и двери, поэтому ни
одного звука не просачивается наружу. Через двадцать минут Кир выходит и
покидает приемную, даже не взглянув на меня. Это все так нервирует, что когда в
итоге я оказываюсь напротив массивного стола проректора, что от нервов начинаю
икать.
— Попей, Катерина, — вздыхает Борис Моисеевич
и протягивает мне стакан с водой.
Я жадно глотаю воду, стараясь прекратить
нервную икоту. И когда допиваю до дна, немного успокаиваюсь. Проректор забирает
у меня пустой стакан и ставит на поднос с кувшином. Встает изо стола и замирает
у большого окна.