— Хммм... Может быть, назвать его
винтовкой модели «301 Ренар»?
— Отличное имя, ваше величество, —
согласился Железнов, — приветствуя мою идею. — Для краткости мы
можем называть его РВ-M301.
— Хорошо, что тебе нравится, —
улыбнулся я, наконец-то удовлетворенный своим выбором. Однако меня
внезапно прервал женский голос, привлекший мою внимание.
Моя голова моментально повернулась,
и передо мной появилась красавица с яркими голубыми глазами — моя
личная горничная, Шарлотта. Ее лицо выражало беспокойство и
усталость, я сразу понял, произошло что-то серьезное.
— Что случилось, Шарлотта? —
воскликнул я, волнение заставляя мое сердце биться быстрее.
— Вот, — сказала она, протягивая мне
черный конверт, который она держала в руках. — Это пришло от нашего
агента в Тарлии.
Мое лицо исказилось от беспокойства,
и я быстро вскрыл конверт, начав читать содержание с напряжением в
груди. Когда я закончил чтение, с моих губ сорвалось только одно
слово:
— Дерьмо!
Мои исследования, мир и будущее всей
нашей державы оказались под угрозой, и я понимал, что предстоит
сделать невероятно сложный выбор.
****
[За месяц до]
На просторах ноябрьского рассвета,
когда первые лучи солнца едва-едва пробивались над восточным
горизонтом, началась новая глава в истории дворца Тарлия. Здесь,
словно в живом организме, жизнь пульсировала своими событиями,
причудами и заботами.
Но в этой бескрайней активности была
своя гармония, ибо мир дворца был пронизан заботой о тишине и
спокойствии, особенно тогда, когда юный наследник, едва достигший
своего первого года и пяти месяцев, нуждался в заслуженном
отдыхе.
На севере, где раскинулся дворец,
было холодно, и ощущалось дыхание приближающейся зимы. Ледяной
ветер ласкал лица тех, кто стоял на страже внутри и снаружи
дворцовых стен. Однако слуги, хотя и были облечены в утепляющие два
слоя одежды, не имели права на нежелание выполнять свои
обязанности.
Стирка белья, простыней и полотенец
оставалась вне зависимости от погодных условий. Дуня, горничная,
прочувствовала всю суровость этого мира на собственной шкуре.
— Быть горничной — это не для слабых
духом. Мои руки здесь живут вечной уборкой, — жаловалась она с
долей грусти в голосе, а затем сделала глубокий вздох. — Мне стоило
бы подумать о другой работе, это не соответствует моей
квалификации.