— Если и так, то сейчас об этом уже поздно думать, —
отрезала Карин. — Или ты едешь, или я ускачу отсюда без тебя,
красавчик.
— Я еду, — выбрав, по моему разумению, наиболее
приличную лошадь, я вскочил в седло.
И мы поскакали.
Несмотря на мои неоднократные просьбы остановиться и позволить
мне заняться ее раной, Карин гнала лошадей до самого рассвета. Мы
остановились на привал только утром, свернув с дороги и отъехав
метров на пятьсот в лес.
Карин спрыгнула с лошадиной спины. Она была очень бледна, а весь
правый рукав ее куртки пропитался кровью.
— Тебе придется вытащить наконечник стрелы, — сказал
Карин, садясь на землю. — Не упадешь в обморок от вида крови,
красавчик?
— Постараюсь, — сказал я.
— Открой мою сумку, — сказала она. — Там
бинты.
Покопавшись среди разных штуковин, назначение половины которых
осталось для меня загадкой, я нашел бинты и баночку с
дезинфицирующей жидкостью. Это меня не удивило. Солдат удачи должен
носить с собой перевязочный материал и прочие средства для оказания
первой помощи.
— Будет больно, — предупредил я, берясь пальцами за
наконечник стрелы. По счастью, он прошел насквозь, и вытащить
обломок должно быть совсем нетрудно. Это была обычная стрела. Есть
еще такие противные стрелы с расщепляющимися наконечниками,
вытаскивать которые из ран приходится по частям. Сущее мучение.
— Знаю, — сказала Карин и закусила воротник своей
куртки.
Я потянул за наконечник. Карин зашипела от боли, но даже не
вскрикнула, когда я удалил остаток стрелы из ее плеча.
Потом я помог ей снять куртку и закатал рукав рубашки. Обильно
полив входное и выходное отверстия дезинфицирующей жидкостью, я
наложил повязку, которая тут же пропиталась кровью. Одно хорошо —
если стрела была отравлена, большая часть яда уже покинула организм
девушки. Впрочем, если бы стрела была отравлена, скорее всего
девушка уже бы умерла.
— Все-таки, следовало сделать это раньше, —
пробормотал я. — Вы потеряли много крови.
— Мне не впервой, — сказала Карин. — Ты обучался
врачеванию, красавчик?
— Помимо прочего.
— Дай мне посмотреть на стрелу.
— Пожалуйста, — я подобрал с земли и подал ей
обломок.
Впервые рассмотрев свою спутницу при свете дня, я поразился, как
я мог принять ее за юношу. Вне всякого сомнения, это была девушка,
высокая, гибкая и грациозная. Ее темные волосы были подстрижены под
каре. Пожалуй, я мог бы назвать ее симпатичной, и даже
привлекательной, если бы воспоминания об устроенном ею побоище не
были так свежи в моей памяти.