Надо будет с ним поговорить. Срочно. Сразу же, когда уйдем отсюда!
Теперь и я напрягаюсь. Начинаю следить за тем, что происходит на ринге.
Хоть и вздрагиваю от каждого нового удара. Зажмуриваюсь. Как в детстве, когда в фильме показывали страшные сцены.
Черт!
Сколько он поставил?
2. 2 Глава 2
Даже не знаю, что будет лучше.
Может, если этот Гром сейчас проиграет, это вразумит Костю?
О, нет. Ритка говорит, он сумасшедшие деньги поставил. Не факт, что не влез ради этого в долги.
Но… Ведь если Гром победит, его уже ничего не остановит!
Удар. Еще один. Еще.
Непонятно, кто побеждает.
Отвожу глаза. Не могу на это смотреть.
И…
– Гроооооом! – снова орет толпа, вскакивая.
– Ты лучший!
– Ты наш чемпион!
– Гроооом! Я люблю тебя!
Безумные визги девчонок.
Зато, выпив два коктейля, понимаю, что в них ничего не подмешано.
Это просто адреналин. Бешеный. Дикий. На грани одержимости.
Он заставляет всех здесь сходить с ума.
Костя с облегчением падает на свой стул, одним махом опрокидывая в себя стакан виски.
А Оксанка с визгом летит к рингу.
Даже мне не удается ее остановить. Хоть я пытаюсь. Ловлю ускользающее из рук платье, которое она выдирает, даже на меня не глядя.
Присоединяется в толпе из девиц, что пытаются броситься Грому на шею.
– Я сейчас, малыш. Дождись меня.
Хрипло шепчет Костя, целуя меня в щеку.
Да. Вот он, этот взгляд. Как у наркомана. Лихорадочный. Сверкающий. Больной.
Только сжимаю сумочку крепче. Настолько, что белеют пальцы.
С этим надо что-то делать.
Но не сейчас. Сейчас о чем-то говорить просто бесполезно!
Медленно поднимаю бокал с новым коктейлем.
На радостях Костя уже успел заставить весь стол напитками и едой.
Подцепляю пластинку бастурмы.
И вдруг понимаю, что что-то не так.
Тишина.
Звенящая. Оглушительная.
После безумного шума и выкриков, она ощущается так, словно захлестывает волной.
Медленно поднимаю глаза на ринг.
Неужели случилось самое страшное? Кто-то умер? Последний противник этого Грома?
Потому что представить, из-за чего все здесь могли бы замолкнуть, кроме такого варианта, невозможно!
3. 3 Глава 3
Поднимаю глаза на сцену и тоже замираю.
Даже дыхание, кажется, останавливается.
Тишина такая, что ножом резать можно.