- Стоять! Поднимите его, оттащите к столбу и привяжите,
никуда не денется. - раздался полный злобы приказ Пернача. На лице
урода осталась лишь кровавая царапина от удара, эх, совсем чуток не
хватило! Жаль, что я тебя, тварь не придавил, пока мог!
Меня поволокли куда-то, приподняв, бросили спиной о
какое-то дерево и, сноровисто заломив руки, сковали их позади
ствола. Обведя помутневшим взглядом поляну перед домом Ердея, я
заметил и его самого, и Сашку. Они стояли скованные наручниками под
охраной одного из бандюков. Значит, все зря. Твою мать, как
глупо.
На лице Пернача застыла маска мрачного самодовольства и
торжества. Все отдам, лишь бы стереть ее, а лучше просто
уничтожить, разбить! Зубы сжались до боли.
- Ты скоро будешь казнен, щенок, в наказание за то, что
посмел встать у меня на пути. Умирать ты будешь медленно и в
страшных муках, слышишь стук топоров? Это готовится твой
персональный кол - толстый, чтобы твоя никчемная жизнь не
закончилась слишком быстро. Что, сбледнул, герой? Вот я и посмотрю,
каков ты на деле, а не только языком чесать.
- Ты сдохнешь, тварь. Вы напали не просто на человека, вы
напали на помощника шерифа. Вас найдут и удавят - всех до
последнего.
- Ишь ты, раскукарекался петушок, ниче, скоро я посажу
тебя на вертел и запоешь по-другому. Эй, старик, не надумал еще?
Этого вонючего ублюдка я все равно приговорил. Но у тебя есть еще и
пацанчик - может, его судьба тебе не так безразлична?
Ердей молчал. Стоял он спокойно с удивительным
достоинством. Захотелось умереть, вот прямо сейчас - все же легче,
чем вынести ту казнь, что готовит мне враг. И словно откликаясь,
сердце до боли сжалось и замерло. Неужели? Господи, помилуй!
- Нет? Тащите петушка к колу, пора начинать
представление!
Меня отцепили от дерева и поволокли по траве. В глазах
мутилось. Сердце молчало, дыхание тоже остановилось - значит, я
умираю? Сквозь нарастающий шум в ушах до меня донесся негромкий,
суховатый голос Ердея.
- Остановите их, воины, прошу вас.
Руки, еще миг назад упорно тянувшие меня, внезапно
ослабели, и я мешком свалился на землю. Глаза открылись и откуда-то
из невообразимой, прекрасной, сияющей небесной синевой вечности к
нам спустились молчаливые воины на огненно-рыжих рогатых скакунах.
Я не видел больше ничего, только их. Ясыги - копьеносные всадники
из моего видения, ставшие явью. Сердце нерешительно ударило и снова
начало биться.