- Садись, Слав. Время всегда есть. - Он достал из поясной
сумки кожаный мешочек, раскрыл его, я уж было подумал, что нам
предстоит выкурить трубку мира и собрался твердо отказать. Но
выяснилось другое.
- Дай руку, Слав.
Я с некой долей опаски протянул раскрытую ладонь, на
которую тут же упали три янтарно-золотистые горошины.
- Возьми это. Жуй долго. Это кетас. - Важно проговорил
он, с таким видом, что спрашивать чего это за таблетки мне стало
неудобно.
Тщательно разжевал смолистую фигню, рот наполнился
сумасшедшей смесью вкусов. На время небо и язык почти онемели,
словно я хватил слоновью порцию ментола, потом побежал жар. В
голове прояснело и мне захотелось что-то сказать, но охотник,
приложив палец к губам, подал знак к молчанию. Ладно, не вопрос.
Помолчим. Жуем дальше. Как звонко поют птицы, а оттуда, с востока,
тянет сыростью, значит, речка поблизости. Захотелось встать, но
вредный дед опять тормознул. Не вопрос, сидеть, так сидеть. И чего
я такой послушный стал? Ладно, потом... По всему телу пошла волна
тепла, захотелось закричать на всю тайгу, вот он я, смотрите! Но
неотрывный взгляд спокойно-уверенных синих глаз тормознул меня и на
этот раз. И разом все схлынуло. Осталась только свежесть и
уверенность в своих силах и некий кусок странной жвачки во рту,
который приятно было перекатывать по языку.
- Пока не растает совсем - сила не уйдет. - Почему-то
шепотом сказал Ердей.
- Кто ты, дядька Ердей? - Зашептал я в ответ. - Шаман что
ли? Чем ты меня подлечил так знатно?
- Кетас. Наш род получил его от самого бога.
- Ого, да, серьезные у вас тут дела. Так что, пора в
путь?
- Теперь время. - Согласно кивнул охотник. И тихо
свистнул псу, который подхватившись с места, тут же отбежал в
сторону, и замер, ожидая нас.
Осторожно уложив, оказавшегося на удивление не тяжелым
Ердея с его шмотками на волокушу, я впрягся и пошел следом за
лайкой. Как там сказал 'тунгус' - Мадху? Значит, за Мадху. И в
голову пришла мысль. Может не так и легок старик, как заборист
кетас? Ну что ж. Кончится жвачка и узнаем.
Вот дотащусь и помру. Лягу на сыру мать-землю и умру. А
если выживу - любого кто лошадку ломовую, самую затрапезную посмеет
обидеть - убью сразу. Или вот - создам профсоюз ломовых лошадей и
буду их права отстаивать. Должен же в этой чертовой тайге быть хоть
один профсоюз, вот и будет - лошадиный, а что, Калигула вроде коня
в сенат, а я - лошадей в профсоюз.