Но вместо того, чтобы поберечь силы, я рублю нечисть своим
клинком, спасая солдат от неминуемой гибели. Почему? Просто не могу
иначе, победить у меня едва ли получится, так пусть хотя бы они
выживут. К тому же, у меня припрятано одно самоубийственное
заклинание... возможно, мне все же сегодня повезет!
Если так подумать, то я всю свою жизнь пытался быть хорошим
человеком, на этот крючок меня и поймали. Все, у кого есть глаза,
знали, что я ратую за обычных людей, что я и сам из них вышел, по
официальной версии, разумеется. Именно на это меня и подловили.
Твари. И это я сейчас не про демонов.
Первый год в этом мире мне пришлось тяжко. Я ничего не умел, а
от сохи у меня к концу дня все руки были в волдырях, а спина
грозилась отвалиться. Если бы не Кузьмич, который меня приютил, то
я бы сдох с голоду. Если кто-то думает, что крестьяне — это добрые
люди, то вы правы. Они добрые, но только к своим. Я был чужаком,
моя жизнь не волновала никого.
Только бывший солдат, который получал пенсию, приютил
незнакомца. Так почему же я тогда вообще пытаюсь защитить крестьян?
Невольно я пожил в их шкуре целый год. Что я могу сказать... жизнь
у крестьян собачья, вот и стали они собаками, только ходящими на
двух ногах. Никто их не пожалеет, и даже косточки обглоданной не
кинет.
Так жить нельзя, вот почему я им решил помочь, а не из-за
безграничной любви и благодарности. Человек должен оставаться
человеком, а не бесправным животным!
Мне пришлось потратить немало сил, чтобы сначала выучиться
магии, а затем на службе показать свою силу и полезность. Меня в
конце концов даже наградил лично Король, дав мне титул. Сильных
магов не так много, чтобы ими разбрасываться...
Именно тогда я окунулся с головой в столичные интриги. Все
хотели меня использовать и по первости я даже позволял им это
делать. У меня не было опыта, отчего я, высунув язык, всем пытался
что-то доказать, получить поощрение и внимание. Мне везло, и я даже
из откровенно смертельных поручений возвращался живым. Меня даже
стали называть Кощеем... когда думали, что я не слышу.
Я уже даже не скажу, когда точно понял, что я НИКОГДА для этих
чванливых господ не стану своим. Будто в насмешку, дворяне, как и
крестьяне, меня отвергли. Они не считали и никогда не посчитают
меня равным, как бы высоко я не взобрался, и сколько бы авгиевых
конюшен я для них не вычистил.