Видимо, заметила, что он на нее пялится. Леша скосил глаза на полупустой листок: «Ничего».
Гаечка фыркнула: вот дурак, мол. Хитро подмигнув, она оторвала полстранички черновика и принялась писать. Стоило Красному Пиджаку на секунду отвернуться, девчонка скомкала листок и точным щелчком послала его на Лешину парту. Ветерок из открытого окна заставил бумажный комочек слегка покачаться на краю стола и упасть в открытый рюкзак.
«Черт, черт, черт!» – Леша закусил губу от отчаяния и кинул беспомощный взгляд на часы. Десять минут. Отец его прикончит, если не поступит. А он не поступит, никаких сомнений! В шпаргалках есть целая статья о романах Достоевского, но разве тут достанешь…
Раздался стук, и, не дожидаясь «войдите», в кабинет просунулась лысая голова, блестящая, как елочный шар.
– Ирина Михайловна, – пробасил мужской голос. – Можно вас на секунду?
– Дмитрий Сергеич, – Красный Пиджак поджала тонкие губы, – у меня экзамен идет.
– На секу-у-у-ндочку – взмолился Дмитрий Сергеич и протер голову клетчатым платком. – Там этот ваш из одиннадцатого «Б»… как его… Святослав… в столовой!
Лицо Ирины Михайловны стало пиджачного оттенка.
– Опять?! – просипела она, раздувая ноздри, и вылетела из кабинета. – Ну я его! Ну он у меня!
Дверь хлопнула, дети продолжали корпеть над сочинениями, словно за ними всё еще наблюдали. Не веря своему счастью, Леша выудил айфон, нашел статью и принялся списывать.
Когда экзамен закончился, Леша поискал глазами рыжую девчонку. Гаечка сидела на подоконнике в коридоре и ела чизбургер. Леша осторожно присел рядом.
– Привет, Га… – сказал он и тут же осекся. – Тебя как зовут?
– Ларс, – ответила она с набитым ртом.
– Как Ларс Миккельсен, – брякнул Леша.
– Неа. Как Лариса. Лариса Бойко. А кто такой этот Миккельсен?
– Да так, актер, – Леша отчего-то засмущался. Вряд ли Гаечка, то есть Лариса, оценит его страсть к детективным сериалам.
Девчонка вытерла ладонь о лосины и протянула Леше. Тот заметил, что ее ногти выкрашены черным лаком, а по всей руке – едва заметные коричневатые веснушки.
– Леша Мышкин, – он нехотя ответил на рукопожатие. Леша ненавидел здороваться за руку – тогда все обращали внимание на белое пятно ожога до локтя. После кипрского солнца оно ярко контрастировало с загорелой кожей. Как будто ты в белой перчатке. В уродливой белой перчатке. Лариса энергично потрясла его руку, даже не взглянув на ожог, и сказала: