Снежана водрузила на шею матери длинную цепочку бумажных бус, склеенных из коряво вырезанных картонных шариков.
– Это тебе. Ты у меня самая, самая красивая, как прицевишна.
(«Прицевишна» – это было одно из слов – перевёртышей, которыми пестрил словарь Снежанки. Оно было бережно взращено и взлелеяно ею из двух слов: «принцесса» и «королевишна»).
Влад протянул маленький сверток, запакованный в яркую салатовую подарочную бумагу с большим жёлтым бантом.
– А это тебе от меня,– сказал он, целуя мать. При этом он не спешил уходить и, как будто, чего-то ждал, несколько сконфуженно топчась на месте. Людмила прекрасно понимала, чего он ждет в ответ.
– Спасибо, мой родной, – она обняла сына и прижала его к себе.
Несмотря на старания матери сделать сына более брутальным, Влад в свои 12 лет оставался нежным и ранимым ребенком, и главным поощрением для него была нежность со стороны матери.
Увидев подарок брата, глаза у Снежанки жадно загорелись.
– Ой, какой цветочек! Мама, дай!
– Подожди. Сейчас мама аккуратно развернёт, и мы тебе подарим цветочек, да, Влад?
Он несколько виновато улыбнулся и утвердительно кивнул. Мать знала о его некоторой ревности к сестре, которая, впрочем, не была негативной.
Под яркой упаковкой оказался кулон «ин – ян» – расколотый на две части черно-белый круг, каждая половинка которого висела на разных цепочках. Как правило, эти половинки предназначались разным людям и символизировали их душевное родство и единение.
– Какую ты хочешь себе? – спросил Влад мать, беря из её ладоней обе цепочки.
– Ты у нас мужчина, значит тебе – темную, согласен?
– Давай я тебе одену.
Он застегнул на шее у Людмилы тонкую цепочку с белоснежной половинкой кулона.
– Теперь мы всегда вместе.
– Мы и были вместе. Даже когда ты вырастешь и уедешь далеко от меня, всё равно ты и Снежана будете для меня самыми дорогими людьми на свете.
Она снова обняла своих детей и прижала к себе.
– Ну, мама, цветочек поломаешь…Смотри, ты пчёлка, – Снежанка ткнула праздничным бантом в нос Людмиле, – вз-вз-вз… вкусный цветочек?
– Да, очень. Только ты тоже тогда маленькая пчёлка, а Владик – пчёл.
– Мы все пчёлы, – засмеялась Снежка. Но потом, вдруг засомневаясь, спрятала бант за спину, – ага, вас много, а цветочек один. Сейчас совсем его занюхаете.
Она соскользнула с колен матери и убежала на кухню.