И эта мерзкая подлая гадина
демонстративно разорвала билет на две части, а затем сложила и
порвала их на еще более мелкие части! Затем она легонько дунула на
обрывки и они закружились в пространстве картины, после чего упали
к ее ногам.
– Уже не можешь. Наш обмен завершился
и он окончательный.
– Как окончательный?
– А вот так! – довольно усмехнулась
я-она. – Так уж и быть, дам тебе подсказку, а то совсем пропадешь.
Погляди… хм… в районе изголовья своей кровати, может, что полезное
и найдешь... Все-все, убегаю! Пожелай мне удачи в моем новом теле,
Цици.
– Я! НЕ! ЦИЦИ! – заорала я,
пораженная тем, как цинично и нагло она отрезала мне путь назад. –
Что ты наделала?
Вообще-то я всегда отличалась умением
держать себя в руках, контролировать ситуацию, не выплескивать
эмоции.
Но сейчас… Меня поместили в
абсолютное чужое – хоть и фантастически красивое, но чужое! – тело
– раз! В невиданный средневековый мир, где, наверное, не было
анальгетиков, прокладок и кроссовок, а была магия – два! Ко всему
прочему, мне грозила опасность в лице моего без пяти минут мужа –
это три!
Тут у кого хочешь бы нервы сдали!
На эмоциях я схватила графин с водой
и швырнула его в портрет, что произвело эффект разорвавшейся
стеклянно-водяной бомбы. Осколки и вода повредили полотно, но… Все
краски на нем и так смешались, возвращаясь в свое первоначальное
состояние.
С портрета на меня смотрела никакая
не Яна, а леди Цицинателла де ла Мередит.
Новая я.
Теперь это была я, хотела того, или
нет.
Я без сил упала в позолоченное
кресло, что стояло перед огромным зеркалом в тяжелой деревянной
оправе.
И попыталась не то, чтобы привыкнуть,
а хотя бы примериться к своему отражению.
– Леди де ла Мередит, вы
позволите?
Тон служанки, что заглянула в мою
гардеробную, был очень далек от почтительного. Да хотя бы просто
добродушного!
Она подошла и бесцеремонно принялась
расчесывать мои волосы. Ой, то есть волосы этого тела. Тела
Цицинателлы...
Нет, все-таки теперь мои.
При этом она совершенно их не жалела.
Такое ощущение, что, наоборот, хотела выдрать из них клок
покрупнее.
– Как тебя зовут? – спросила я.
– Колла, госпожа, – с непонятной
усмешкой ответила служанка. – Никак запамятовали? Я же ваша личная
камеристка.
– Колла, можно аккуратнее? – вежливо
попросила. – Больно.
– Да, госпожа Мередит. Конечно,
госпожа Мередит.