— Ты глянь на этих, — толкнул меня
Альфард.
Я посмотрел, куда он показывает и
увидел наших однокурсников, среди которых находился единственный
магглорожденный слизеринец. Эйвери, кажется. Все четверо щеголяли
синяками, опухшими носами и разбитыми губами. Я помнил, как прошлым
вечером профессор Слизнорт, наш декан, поселил их всех вместе.
«Неплохо они вчера знакомились друг с другом», — усмехнулся про
себя я. Наконец, мы добрались до Большого зала, где поспешили
занять свободные места за столом Слизерина. Завтрак был не таким,
как вчерашнее пиршество, но каждый нашёл себе блюда по вкусу. Я
вообще не привык привередничать в столовой приюта, поэтому в
отличие от вяло клюющих друзей, сметал всё подряд.
— И куда в тебя столько лезет? —
возмутился Альфард, провожая взглядом ароматный деликатес.
Шампиньоны, помидорчики и колбаски. Всё это великолепие тушилось
трудолюбивыми эльфами в сливках со взбитыми яйцами и сейчас делало
моё утро незабываемым.
Первым занятием у нас была
трансфигурация, куда нас снова отвела похожая на валькирию
Булстроуд. Разместившись, мы начали рассматривать своих
однокурсников, и Орион тихонько рассказывал мне, кто есть кто.
Многих они с Альфардом знали лично, встречаясь на великосветских
мероприятиях, куда брали с собой детей. Волшебная Англия оказалась
довольно маленькой, по сравнению с обычным миром, в котором я
прожил первые одиннадцать лет. Здесь многие волшебники друг друга
знали. Более того, очень часто оказывались родственниками.
Особенно меня поражало отношение
моих однокурсников к вопросам чистоты крови. Вроде нормальные
ребята, но как заходит разговор об этой теме, как они тут же
натягивают на лица высокомерное выражение и начинают цедить слова,
вдолблённые родителями. Жуть! Хорошо хоть Аберфорт не забивал мне
голову этой чушью.
Отец говорил, что он никакой не
аристократ, обычный волшебник. Аберфорт достиг всего, что имеет, не
с помощью знаменитых предков, а собственной силой и хитростью. Он
мне говорил: «Я просто предлагаю людям дружбу и защиту. Кого-то
прошу оказать ответную услугу, кого-то нет. Но все знают, что за
правдой сто́ит идти ко мне. Я никому не отказываю в помощи».
Его слова глубоко запали мне в душу,
ведь в приюте у меня так и не появилось ни друзей, ни тех, о ком бы
хотелось заботиться. Я тоже решил, что надо научиться, как отец,
ставить на первое место семью, свой дом, детей, друзей, свой
маленький мир. Ведь когда Аберфорт узнал, что я его сын, он не стал
требовать с меня ничего. Даже не спорил, когда я отказался
переезжать к нему из приюта. Мне хотелось сохранить чувство
самостоятельности, к которому я привык за годы одиночества.