Магия вообще давалась удивительно
легко. В новых воспоминаниях Вито ощутил, что был не слабее, а
возможно, даже сильнее старшего брата, но никогда не старался
афишировать свои возможности, в отличие от Альбуса. Это тот любил
пустить пыль в глаза всем окружающим, даже в детстве строя из себя
невесть что. А став постарше, вообще начал создавать имидж великого
светлого волшебника. «Великий мужеложец», — сплюнул скривившись,
Корлеоне. Он бы мог простить брату его наклонности, в конце концов,
это личное дело каждого, но вот то, что Альбус предпочёл любовника
семье, вызывало у него стойкое омерзение. «Любовь проходит, дружба
распадается. И только кровные узы нерушимы навсегда, — печально
подумал Корлеоне. — Как жаль, что старший брат обезумел в погоне за
своей порочной привязанностью».
Распродав всю партию, он, не спеша,
подошёл к тому самому кабаку и спокойно зашёл в двери «Белой
Виверны». На сцене пела что-то весёлое молоденькая певичка в
коротком красном платье. За столами сидели посетители в основном в
тёмных мантиях старинного покроя, стоял табачный дым и в глубине
зала виднелась барная стойка. Вито подошёл к трактирщику и спросил,
где он может найти мистера Додсона. Толстый бармен мотнул головой,
указывая на стоя́щий недалеко столик, за которым сидело четверо
крепких парней и негромко прошептал:
— Это очень серьёзные люди, паренёк.
Я бы не советовал тебе им грубить, будь осторожен.
Вито, с благодарностью кивнул
головой и направился к столику.
— Здравствуйте, господа. Я, Аберфорт
Дамблдор, — с некоторой заминкой, громко произнёс Вито Корлеоне.
Впрочем, заминка была принята за страх молодого человека, а не за
что-то другое.
— О, нашлась наша пропажа, —
просипел один из сидевших за столом. — Ты принёс свой долг,
мальчик?
— Я принёс тысячу галеонов, как и
договаривались, — спокойно пожал плечами Вито.
— Твой долг составляет три тысячи
галеонов, щенок, — холодно процедил седой человек, сидевший в
центре стола. — И мне не нравится твоя опухшая морда. Похоже, ты
сам вылакал своё огневиски.
— Мы договаривались о тысяче, —
сла́бо улыбнулся Корлеоне, – и сроки ещё не прошли.
— Ты что дерзишь?! — вспыхнул весь
татуированный крепыш, сидевший справа от седого. — Тебе сказали три
тысячи, вот и будь любезен, отдай. Хочешь, дом продавай. Свой и
дружков... А иначе сам пойдёшь на органы. У нас тут в Лютном не
любят выскочек.