С Борисом Москвичевым мы жили на одной улице, постоянно бывали друг у друга дома. Кроме всего прочего нас объединяла игра в шахматы. Отнимала она у нас слишком много времени. Для него это плохо закончилось, его оставили на второй год в пятом классе. Видимо, как напоминание об этом, на мою свадьбу он подарил мне шахматы. В последние годы он жил в Белоомуте под Луховицами и работал там пожарным. Мы как-то всей семьей в начале 70-х навестили его на машине и даже провели ночь на берегу реки на рыбалке. Через несколько лет мы снова приехали к нему, но живым его уже не застали.
Пожалуй, самым близким другом тех лет был для меня Лёня Тарасов. Нас объединял не только авиамоделизм, но и какое-то необъяснимое желание совместно проводить время. Лёня жил на улице Свободы, на первом этаже полу кирпичного двухэтажного дома, второго от угла с улицей Октябрьской. У него было две сестры. Старшая Лиза училась на три класса раньше нас, младшая Женя была ещё маленькой. Отец Лёни придя с войны, работал на железной дороге и крепко попивал, так что нам с Лёней часто приходилось искать его по городу спящим под забором и приводить домой. Мама Лёни Раиса Уваровна занималась домашним хозяйством и больше нигде не работала. Жить их семье было трудно. Поэтому у Лёни возникло желание устроиться куда-нибудь, учиться дальше на казённом довольствии.
После войны были созданы не только Нахимовские и Суворовские училища, но и различные спецшколы, готовившие ребят после окончания средней школы к поступлению в военные училища. Лёня решил поступать после окончания седьмого класса в Горьковскую спецшколу ВВС. Ему удалось поступить в эту спецшколу, после окончания её и Чугуевского летного училища он стал летчиком-истребителем. В звании капитана погиб в конце шестидесятых на аэродроме «Африканда» под Мурманском перегоняя чужой самолет на регламентные работы в Мурманск.
Не без агитации Лёни в течение учёбы в седьмом классе, я стал тоже подумывать, не поступить ли и мне туда вместе с ним после окончания учебного года. Этому способствовали желание летать и, как мне тогда казалось, желание как можно быстрее встать на ноги. В этот период здоровье у мамы было неважное. Мама с большой тревогой и огорчением восприняла моё решение, но активно препятствовать не стала.