Сбросила туфли, на ходу разминая ноги, пошлепала к ближайшей двери.
– Это кухня. Сюда. – Прошел вперед, зажег свет. Спросил равнодушно: – И зачем босиком? Грязно… – Стоял, ссутулясь, посреди комнаты, в куртке, воротник поднят, руки в карманах. – Вообще-то я иногда подметаю. Ладно, садитесь, отдыхайте.
Долго примерялась к низкой покатой тахте – не удержалась, тяжело плюхнулась и, ойкнув, замерла: тахта гулко бухнула, с фанерным треском.
Борис молча следил, ухмыльнулся.
– Бутафорская. Не отшибла чего-нибудь?
– Какая?
– Не настоящая, для спектакля сделана. Фанера, тряпкой обтянута. Обманывает, да?
Коротко засмеялась.
– А я боялась, думала – провалю вам пружины. Тяжелая я. – Покачала головой, провела по крутому горбу ладонью. – Так вы же с нее скатываетесь!
– Нет, привык. Раскладушку вам поставлю, если хотите.
– Мне все равно, я и на полу могу.
Откинулась назад, уперлась руками в тахту – разглядывала комнату.
– И стол бутафорский. – Присел на угол, постучал каблуком по фанерной тумбе. – И этажерка. Книги – настоящие, да. Стулья тоже настоящие, но – не мои: театральные. Обставили артиста…
– Все артисты так живут?
– Нет – кому как нравится…
Хотела что-то спросить – и промолчала.
– Я сегодня здесь – завтра там.
– Почему ж так?
– На одном месте скучно.
– В театре – скучно? – Борис не ответил. – А зачем же тогда… – и опять проглотила.
– Зачем работаю? – Усмехнулся. – Нравится!
Она смотрела, не мигая, сквозь голое, без шторы, окно.
Протянула:
– Нравится – и скучно…
– Долго объяснять. – Борис соскочил со стола. – Сразу спать ляжете или чаю попьете… с чем-нибудь?.. Разреши-ка, я белье достану.
Подобрала ноги, заглянула, вытянув короткую шею, под тахту – Борис вытащил оттуда огромный потертый чемодан, порылся, достал наволочку, простыню, пододеяльник.
– Вы оставьте, я сама, – сказала она и опустила ноги на пол, – вам же уходить надо.
– Конечно! – Он оставался на корточках. – Так как же?
Покосилась на скатанный в изголовье постельный тюк, удержала зевоту.
– Чайку бы хорошо… А есть не хочется… Да я вскипячу, вы идите!
– Не хочется? Вы когда ели?
– На вокзале…
– На каком?
– Как же его… На Казанском!
– Утром, значит? Стесняетесь? – (Ехать – не стеснялась…) – Приставать на улице – не стеснялась!
Хмыкнула, но стала пунцовой, смотрела в пол.
– Чего это вы – то ты, то вы. Меня и на ты можно.