Раздался стук молотка.
– Для чего и почему, разберутся наши стражи закона, а что касается вашей ситуации, – он повернулся к советникам. Ему сразу начали что-то шептать, кто-то кивал головой…
– Вы признаётесь виновным в создании и хранении сильнодействующих ядов, повлекших за собой смерть невинного человека, – сказал он, – и приговариваетесь к казни через повешенье.
Удар молотка, будто добил мою и без того полумёртвую надежду.
– Уведите его! – приказал судья Эогонду, но тот стоял, будто вкопанный и даже не пошевелился.
Я понял, что терять больше нечего и болтаться мне теперь в петле. Схватив с тумбы книгу, я начал говорить.
– Вы, никчёмный судья, подкупленный за гроши. Ваши законы не более чем испорченная бумага, – я потряс книгой, что крепко сжимал в руке. – Это труха!
Резкая боль от гнева пронзила голову. Я швырнул книгу на пол, и та разлетелась на мелкие щепки, подняв небольшое облачко пыли, бут-то это было трухлявое полено. Все затихли и смотрели на мусор, который секунду назад был полноценной книгой.
Все были ошарашены увиденным, в том числе и я. Лиогри хмурился и чесал затылок, писарь как сумасшедший скрипел пером, ещё немного и он бы его сломал. Теонард уже стоял на ногах, с очень озабоченным лицом и держался за рукоять своего меча. Граф судорожно искал что-то по карманам, как будто потерял свой толстый кошель. Бедная служанка, шевеля губами, читала какие-то молитвы и держалась за сердце. Эогонд смотрел на меня и думал о своём. Судья, не сводил взгляда с кучки мусора перед ним и, кажется, у него подёргивался глаз. А я растерянно пялился то на одного, то на другого и держался рукой за больную голову. Прошло почти полминуты, пока судья пришёл в себя.
– Выведете его отсюда!!! – крикнул он и поднял молоток, чтобы стукнуть по столу, но поколебавшись и увидев, что Эогонд начал исполнять его приказ, бросил молоток на стол. Покатившись по столу, молоток чуть не упал на голову писарю.
Я не верил в происходящее, голова туго соображала. Что у них там с этими книгами? Она там так давно лежит, что в труху превратилась? Да, и мне теперь светит казнь. Больше не увижу я свой скромный домик, заработанный кровью и потом. Мои скромные пожитки разворуют, и от меня не останется ни следа.
Когда я пришёл в себя, Эогонд помогал мне залезть в повозку. Трупов уже не было. Только кое-где пятна свернувшейся крови напоминали об утреннем побоище. Я плюхнулся на лавку внутри телеги. Охранник, сев напротив меня, выудил из-за пазухи маленькую фляжку и протянул мне. Я без слов принял её – это уж точно мне не повредит.