– Что происходит? – спросил Рутенос у старика. – Кто-то опять попал в немилость к царю?
– Не знаю, друг. Всполошили всю округу, – старик слез с телеги.
Рутенос взял кобылу за узды и повёл за собой. Скрипящая телега въехала во двор.
– О, моя телега как новенькая, – старик подошёл к телеге, стоящей у забора. – И колеса починил. Чем тебя отблагодарить? Хочешь, свою внучку за тебя отдам?
Рутенос ничего не ответил, освобождая кобылу от упряжки.
– И что ты тут один-то? – вновь спросил старик. – Неправильно это. Да и скучно, наверное?.. Прошлое надо помнить, но жить стоит будущим. Ты не виноват в том, что случилось…
Рутенос молча подвёл кобылу к починеённой им телеге и принялся запрягать.
– Царю ты служишь, – продолжал старик. – А своему счастью послужить не хочешь.
– Не надо, Тано, – Рутенос поднял голову и с грустью недовольно вздохнул. – Видать, не время ещё.
– Зачем ты себя обманываешь? Уже достаточно прошло. Сколько? Три года, четыре?
– Пять, – поправил Рутенос.
– Они там, в хорошем мире, – Тано мимолетно глянул в небо и вздохнул. – А ты здесь.
Рутенос затянул подпругу и потрепал кобылу за холку.
– Прости, Тано, – вздохнул кузнец. – Меня работа ждёт, да и горн того гляди погаснет.
– Что ж, дело твоё, – старик взял кобылу за узды, выводя вместе с телегой за невысокую изгородь. – Идеём, милая. Устала, знаю, – он оглянулся на кузнеца, чуть улыбнулся и махнул рукой на прощание.
Рутенос стоял на месте, с грустью вспоминая своё прошлое.
Пять лет назад, счастливца, как он, было ещё поискать. Он обожал свою Ализу, весь мир мерк рядом с ней. У них долгое время не было детей, и вот наконец пришло долгожданное счастье. Но вскоре он в одночасье лишился всего – любимая и новорожденный сын умерли в один день с разницей в несколько часов. Повивальная бабка сказала, что ребёнок появился на свет слишком рано, умер сам и забрал с собой свою мать. Рутенос с трудом перенёс эту потерю. Ему казалось, что он видит свою жену везде, она снилась ему по ночам. И даже спустя пять лет он не мог найти покоя для своей души.
От томительных мыслей о прошлом его спасала лишь работа. В его роду кузнечное дело переходило от отца к сыну. Еще прадед рассказывал, что тайну обработки металла их далёкие предки получили от самого Вёлунда. Так это было или нет, но кузнечное дело было у него в крови. А кому передавать теперь – он не знал. Мир для Рутеноса погас. У него остался лишь горн, который питал его тело и не давал остановиться сердцу. Говорили, что потеря близких придала его мастерству необычную доселе силу, словно он говорил с огнём и металлом на одном языке. Из-под точных ударов его молота возникало как грозное оружие воинов, так и мирные орудия крестьян. Он вкладывал в них частичку себя. И наверняка именно поэтому молодой царь держал такого умельца при себе, награждая особым расположением за его труды.