– Теперь-то куда?
– Сюда, – я показал рукой на березовый сорный подлесок, охватывающий небольшой пятачок, схоронившийся между оградой стадиона и бывшим зданием кинотеатра, перестроенным в маленькую церковь.
– Тут же это… Чертополох!
– Ага, а еще куча битого кирпича и обломков плит. Потому и не суются сюда газонокосильщики. Когда ломали спорткомплекс, мусор сюда сгребали, вот оно кучей дурной и осталось. А после заросло травой да кустарником.
– Блин! – Вано, склонившись, всматривался в сумрачные заросли. – Мы тут на стекла не напоремся?
– Ну, вообще-то бутылок битых здесь хватает, – признался я.
– Прямо реальная свалка!
– Да нет, тут все давнее. Главное – под ноги глядеть и осторожнее шагать… – Я достал светодиодный патрон-фонарик, посветил перед собой. – Давай я впереди пойду.
– Годится, – согласился Вано.
Раздвигая густые, низко нависающие ветки, мы прошли вперед шагов десять, по едва угадываемой тропке свернули направо.
– Вроде осень уже, а крапивы до черта!
– Так что ей сделается? Тут и листва стойкая. Еще может месяц продержаться.
– А зимой как?
– Зимой снег все присыплет, а у самого входа обычно машины уборочные нагребают вот такущий холм. Детвора с него вместо горки катается, но не в эту сторону. Так что сюда никто не суется.
– Ясно. А ты как сунулся?
– Ну… – я замялся. О фобиях своих Вано я, понятно, не рассказывал. И о том, как прятался тут от мира – тоже никому не говорил. Даже родителям.
– Мяч сюда как-то залетел, я и полез, – неуклюже сочинил я. Точнее – интерпретировал. Потому что мяч теннисный и впрямь сюда однажды забросили. Но парни, что играли мячом, за ним не сунулись. Мячей у них хватало. А я нашел его много позже – и не на тропке уже, а в подвале – в Бункере, значит. Но мяч – дело десятое, важно – что щель эту под нависшей бетонной плитой я, в самом деле, обнаружил чисто случайно. Залез, прячась от мира, а вместо тупика обнаружил настоящий проход! И позже, вернувшись с фонариком, пролез под плиту и открыл Бункер.
Ну, это я так его поименовал. Не очень хотелось называть мое логово подземельем, подвалом или пещерой. Потом я уже с лопаткой маминой снова вернулся и расширил проход, чтоб не пачкаться. И ведь снова полез – несмотря на жуткий трясун и всю мою клаустрофобию. А вот зелень вокруг выкашивать не стал. Наоборот – подтащил к плите кленовую сушнину, и, уходя, бережно прикрывал свой лаз от посторонних.