– Ты не рабыня.
– Как не рабыня? Я принадлежу Вам, при-над-ле-жу, я Ваша собственность, вся – с ног до головы. У меня нет ничего своего… ни дома, ни жизни, моё тело тоже принадлежит Вам. Даже моя смерть зависит от Вашего приказа.
– Рина…
– Вчера Вы сказали, что я не могу умереть, потому что погибнут остальные. Даже не смею умереть! Это рабство! А в рабстве любви не бывает, только ненависть и презрение. Вы не по адресу обратились, молодой человек, я не сумею научить Вас любви.
Вытянувшись во весь рост, я сжала кулачки и заявила чёрным глазам:
– Вы вождь, всё знаете и понимаете, сами разберётесь в тонкостях любви. А я умру, и мне будет уже всё равно, что Вы со всеми сделали, Вам без них жить свои шестьсот лет, это Ваш выбор! Моя жизнь и так ничего не значит по сравнению с Вашей, лишь мгновение беспокойства… Не смей! Не трогай меня! Отпусти!
Амир подхватил меня на руки, но я боролась изо всех сил, упиралась руками ему в грудь, и даже пиналась. Рабыня в очередной раз взбунтовалась. Он пытался угомонить меня, при этом стараясь не причинить боли и повреждений:
– Рина… ты не рабыня…
– Я брак! Я брак в твоём гареме! Отпусти! Что, убьёшь, как Заряну? Убивай!
Перестав бороться, я повисла на его руках совершенно без сил. Амир вздрогнул всем телом и прижал к себе, моя голова болталась, руки свисали как у куклы, и только из глаз потекли ручьи слёз. Голос Вито предупредил:
– Реакция организма непредсказуема, сил практически нет.
Амир оказался в спальне и положил меня на постель, тихо сказал, едва коснувшись губ:
– Ты не рабыня.
Горячая ладонь коснулась лба, и сон навалился тяжёлым одеялом.
Амиру пришлось вернуть Фису, я не хотела говорить ни с кем и ничего не ела. Когда Вито утром принёс поднос с завтраком, я лишь отвернулась, обед скинула на пол, а поднос с ужином опрокинула на себя. Придумала себе такое развлечение, по крайней мере, на то время, пока хватит сил. Есть на нервной почве я не хотела, а может, организм осознал слова Амира и был полностью со мной согласен.
Присутствие мужа в комнате на следующий день ничего не изменило – я кинула в него чашкой, подумала, рассматривая его растерянное лицо, и вслед за ней бросила блюдце. Вито в этот момент стоял у двери с каменным лицом, но думаю, получал удовольствие. Наконец, Амир решился говорить со мной: