Но, может быть, с «новыми русскими» пришло время и «новой армии»? Время покажет. А для социальной медицины и психологии при любом раскладе общественных сил, задача – находиться на страже общественного здоровья, в данном случае, военного общества, ни на йоту никогда не перестанет быть актуальной.
«Степка, ведь это – война! Ты понимаешь,
дурак? – крикнул вслед ему Корней.
Война, кресный. Война, – ответил Степан»
(В. М. Шукшин. «Я пришел дать вам волю». )
«Коня мне, коня! Пол царства за коня!»
(Вильям Шекспир. «Ричард III»)
Военная социальная медицина и психология является самостоятельным разделом социальной медицины. Ее специфика определяется общественным положением военных как граждан. Но, общественное положение для лиц, профессией которых является охрана и защита Родины, качественно отличается от общественных положений каких-либо других профессий. Поэтому, a priori, до раскрытия содержания «военная профессия», заметим, что статус военного человека не охватить одним понятием «социальное». Этот статус требует философского осмысления, что значит быть по профессии военным. Поэтому, за общественным положением военного человека скрывается его экзистенциальная сущность. Экзистенциальная сущность любого субъекта (человека или другого какого-либо живого существа) или объекта (этноса, государства) это то, что по законам строгой науки (логически или математически) определяется их существованием (в объективной, субъективной или виртуальной реальности).
Так вот, когда необходимо определить экзистенцию военного человека, то надо начать с поиска ответа на вопрос: является ли эта экзистенция только социальным качеством, или она присуща всему живому? Ответа на этот вопрос наука еще не дала. Заметим, что сродни данному вопросу, являются такие нерешенные за всю человеческую историю «загадки», как например, мыслит ли только человек, или есть мышление и у других животных? Душа – это прерогатива человека, или она есть и у животных, а, возможно, и у растений? Бог есть у животных? У растений?
Выдающихся ученых 19-го века, француза Жана Анри Фабра, энтомолога, посвятившего всю свою жизнь изучению насекомых (написавшего множество монографий и учебников по биологии насекомых, в том числе десятитомные «Энтомологические воспоминания», 1879—1907 гг.) и его современника и ровесника, немца Альфреда Эдмунда Брэма, путешественника, зоолога, написавшего шесть томов «Жизнь животных» (1863—1869), создателя знаменитого Берлинского аквариума и директора Гамбургского зоопарка (1863—1866), коллеги дружно обвиняли в общем грехе – антропоморфизме. Швейцарский врач, невропатолог и психиатр, отец научной сексологии, Огюст Форель несколькими годами позже, изучая преимущественно муравьев, особенно их сексуальные отношения, благополучно написал затем «Половой вопрос» (1905 г.) и «Социальную жизнь муравьев» в пяти томах, 1921—1923 гг.). Его в антропоморфизме почему-то никто не обвинял.