Рассмеялся.
«Не возьмет и не установит!»
«Откуда у тебя такая уверенность?»
«Должность (по списку) подчиняется Москве, хотя и является номенклатурой Свердловского обкома. Иначе говоря, размер должностного оклада никак не зависит от позиции обкома. Повторяю: единственное, что не в силах решить обком, – это увеличить размер оклада, увеличить ни на десять, ни на пятьдесят рублей».
«Не убеждает. Обком обратится в Москву и…»
«Ерунда! Посуди сама: такие должности есть в каждой области и в каждой республике Советского Союза. С какой стати Москва мне увеличит оклад на тридцать процентов, а другим? Нет, что ли? Чем те хуже свердловчан, а? Порядок в стране такой: если зарплата повышается, то сразу и по всей стране, а не одному отдельно взятому региону или одной какой-то „выдающейся“ личности».
«Короче, ты вывернулся из их рук, как уж».
«Да, выскользнул», – подтвердил охотно в ответ.
Ты польстила: «Мудрый как змей-искуситель».
«Да, благополучно похоронил их предложение. С одной стороны, грустно. С другой стороны, я счастлив. Грустно, что не получилось карьеры…»
«Еще не вечер», – успокаивая, сказала ты.
«Но и не утро, – добавил я. – К тому же обком КПСС одному и тому же человеку дважды предложений не делает».
«Что, сказали?!»
«Я и без них хорошо знаю порядки в среде партноменклатуры».
«Отлично! – воскликнула с энтузиазмом ты.
Не понял твоего энтузиазма. Тогда не понял, поэтому спокойно сказал: «Так что мы еще поработаем… И юбилей справим, как следует: на радость друзьям и на зло врагам».
Остаток времени, оставшийся до отхода твоего поезда, мы провели превосходно. Ты была бесподобна. Может быть, как никогда.
Твоя щедрость лилась через край. Ты забыла об условностях (мы же в служебном кабинете?! Ну, как можно!?), ты оставила позади все горести, ты забыла и все слова, которыми совсем еще недавно так обильно посыпала мою голову.
Сейчас были иные слова.