Утром по деревне шум: председатель пропал, лошадь на конный двор пришла обузданная, а ни Фили, ни кнута. Кнутом я покойника обмотал, а кнутовище в лабзу воткнул, чтобы волной его не выкачало. Собрали народ у правления, милиция приехала, я смотрю на баб, кто из них был ночью на перейме, да разве поймешь? Все напуганы, но никто даже добрым словом не помянул. Покрутились следователи – никаких следов, как сквозь землю провалился, ни живого, ни мертвого.
А к тому времени много мужиков демобилизовалось, и вернулся Фрол Романович, до войны бригадиром был, с народом по-человечески. Стали его просить. Согласился. Года три мы выгребались из нищеты, только потом стали досыта хлеб вкушать. А убивство то с ума не идет, не скажу, что совесть мучила, но новой раз сам себе удивлялся: на войне тоже убивать доводилось, но там враг, а тут свой деревенской, только чем он лучше того фашиста с фронта? Такая же сволочь, даже хужей.
Вот и хочу тебя спросить, дочка, судить мне себя или простить? Дело к смерти, а там ведь спросится. И чего отвечать?
– Дети его, председателя, с ними что?
– Их вместе с матерью увезли в приют, она там пола мыла, это я достоверно знаю. Живые они все были, только кто где теперь – не могу ничего сказать, не знаю.
Помолчали. Ирина приходила в себя после страшного рассказа, да и дед Лександро из добродушного старика предстал судьей и палачом.
– Дед Саша, если хотите знать мое мнение, то поступили вы правильно. Кто мог защитить бедных женщин, если бы вы прошли мимо? Неужели никто из них вас не узнал?
– Могли и не узнать, я же старый разведчик, голоса не подавал, а темень такая, что хоть глаз коли. Нет, никто даже не намекнул.
– Тогда забудьте об этом. И перед Богом вашей вины нет, если вы этого опасаетесь. Только никому больше ни слова, и оно забудется.
В дверь постучали, и Александра Ивановна заглянула:
– Ты почто, старый, мешаешь девушке отдыхать? Может, она в клуб собралась, а ты виснешь на руках. Айда на место!
– Лександра, ты меня не треложь, мы с Аринушкой сурьезные пронблемы решали. Спасибо, доченька, за пониманье, отдыхай, и я на покой.
Ирину взволновал рассказ старика, она и подумать не могла, что в этом тщедушном тельце живет сильная и решительная натура, способная, не задумываясь о последствиях, пойти на убийство негодяя, унижавшего женщин его села. Не столь много было молодых и здоровых мужчин, чтобы женщины не могли узнать Александра. Наверное, узнали, но до сих пор все покрыто тайной.