– Вот и я думаю…
– Они в школе собираются, если купить не на что, сами зелье варят.
– Ладно, спасибо за информацию.
Оставил Ивана около дома и поехал в тракторные мастерские, нашел Корчагина, поздоровался. Ровесник, вместе в школе учились, Ганя с детства любил с железом повозиться, так в мастерских и остался, местным Кулибиным стал. Не гляди, что работа грязная, он всегда как на демонстрацию одет, волосы под вязаной шапочкой собраны, голубые глаза ни от какого мазута не помутнели
– Что ты так подозрительно на меня смотришь, Григорий Яковлевич?
– Айда в машину, поговорить надо.
Сели. Гурушкин не знал, как начать, Гавриил опередил, тяжело сказал:
– Ты не насчет Ромки молчишь?
– Только что узнал. Давно с ним такое?
– С весны. На соревнования они ездили в район, там спонсор, торгашка, да ты ее знаешь, она все потребсоюзовские магазины скупила, устроила прием для победителей. Там и попробовали зелья, трое наших было. Все сейчас в одной поре. Когда заметил, и к знахарям возил, и в областной диспансер – только деньги рвут, а толку никакого. Две недели терпит и срывается.
– Берет где и на что, не следил?
– У Хасана, который автомастерскую держит, ты видел, какой коттедж он отгрохал. Там сплошь неруси, я заходил, хыр—хыр между собой, для вида пара «жигулей» разобрана. Говорить со мной не стал. Я еще не отошел и ста метров, как к нему начальник милиции подъехал, чуть из кабины не выпал, так торопился дающую руку пожать. А мои дела совсем плохи, Ромка вчера телевизор вынес.
Помолчали. Гурушкин спросил:
– Что делать будем, нельзя же так вот сидеть и ждать… неизвестно чего.
– Не знаю, Григорий, тебе не заметно, и слава Богу, а я этот круг черный вокруг себя уже давно вижу. Вот так и кончат нас потихоньку… Ладно, пойду я, надо муфту собрать, да домой, какой он сегодня?
– Подожди, Гавриил, как там мужики, пьянки нет?
Корчагин безнадежно махнул рукой и ушел, Гурушкин следом пошел в цех. Вокруг лежащего на боку старого шкафа сидели несколько мужиков, на фанере стаканы. куски хлеба, сало. Все немного хмельные, директору не обрадовались, но и не испугались.
– Не ругайся, Григорий Яковлевич, уже конец рабочего дня.
– Да это бы ладно, только, судя по физиономиям, не первый день в колее. На что пьете, ведь деньгами уж не помню, когда рассчитывали, все то мука, то сахар?