В начале лета еще можно было заметить немногочисленных стариков-старожилов, заново перекрывающих крышу после очередной весенней бури. Трясясь на холмистой дороге, мы махали им из машины, направляясь к дому, на этом, как правило, наше общение с соседями заканчивалось.
Дом, лет пять назад доставшийся мне в наследство от дальнего бездетного родственника, был самым крайним в деревне. Он один стоял (точнее, лежал в ложбинке между двумя невысокими холмами) за большим оврагом.
Коммуникации сюда не дотягивались, но во дворе стоял когда-то по совести построенный колодец, вода в нем была чистая, как из родника, а для мини электроплиты, пары фонарей и ночника нам хватало небольшой солнечной панели.
Забором служили заросли кустарника и старые деревья на холмах. Большой лохматый Фрэд бессменно стерег наш сон, хотя лаять ему приходилось разве что на ежей и ящериц.
Я помню, что ребенком, будучи не старше, чем Макс сейчас, однажды прожил здесь неделю или две, пока родители были в отъезде. Помню добрые и проницательные глаза дядюшки, тогдашнего хозяина дома, прихожую, увешанную и уставленную сувенирами из раковин и жемчужин, которые он делал прямо здесь… Но больше не помню ничего. Как будто накатила штормовая волна и смыла кусочек памяти, как песочный замок вместе с …
Если я пытаюсь вспомнить, голова как будто лопается от шума и цветовых вспышек, и я предпочитаю забывать.
Когда я в первый раз ехал сюда, только вступив в наследство, чтобы привести в порядок дом и участок вокруг него (хотя формальных границ фактически не было, ближайшие соседи жили дальше, чем за километр), Макс (тогда он был гораздо младше, но не менее упрямым) упросил меня взять его с собой.
Мы собирались пробыть здесь около месяца, и, конечно, позвали с собой и Сару (тогда еще все мы жили вместе), но она раздраженно ответила: «Что можно делать в этой дыре?!»
Я сказал, что не стоит так резко судить о месте, в котором ты даже не был, и что если ей совсем уж не понравится, мы отвезем ее домой. Ее лицо исказилось странной гримасой, то ли озлобленности, то ли боли, и она, молча хлопнув дверью, вышла из дома.
Ее реакция меня расстроила, но не удивила: уже тогда это была далеко не первая наша ссора на ровном месте и всего каких-нибудь полгода спустя ее отчаянные попытки вписать не совсем нормального меня в свою «абсолютно нормальную» жизнь увенчались полным крахом, и мы расстались друзьями.