В его словах была логика. Но ещё одна проблема заключалась в
том, что за каждым юным магом стоит семья, которая содержит и несёт
за своё чадо ответственность до окончания обучения, а также
является рычагом давления. Если чадо вдруг окажется непослушным,
семья поможет его приструнить. А с нас, дикарей, взятки гладки: ни
Родины, ни флага, ни местной валюты, о чём и сообщил мне
ректор.
— Стефания, у нас принято назначать диким магам первое
испытание. Так сказать, проверку на адекватность. Обучение за три
года вы должны будете оплатить самостоятельно или отработать по
распределению сто лет.
Вот это сроки!
— Кстати, интересно, а сколько лет вообще живут маги? Может, эту
сотню мне как раз пожизненно отрабатывать придётся?
— От потенциала зависит. Позже узнаете, когда его раскроете.
— А где же я могу заработать ваши деньги, если не хочу
подписывать контракт на отработку?
— Вернёмся к этому чуть позже, — туманно ответил Уман, и я сразу
заподозрила неладное, — давайте лучше расскажу о том, кто обычно
учится в стенах УМИЖ.
— Ну давайте.
Оказалось, что детки-маги поступают в УМИЖ в возрасте двадцати
пяти лет, мне тоже будет двадцать пять по документам, и приеду я
учиться из какой-то провинции, никому не известная сирота. О том,
что я дикарка, мне настоятельно рекомендовали никому не
рассказывать, иначе проблемы с сокурсниками обеспечены.
— Мне, в принципе, всё понятно, но расскажите, как быть с
прошлой жизнью? Я должна умереть для близких?
Сердце ёкнуло и заныло.
— С чего вы взяли? Ничего подобного! У вас есть кольцо, и вы
можете им пользоваться постоянно.
— То есть я могу жить двойной жизнью?
— В свободное от учёбы время вы можете посещать своих родных,
хоть ежедневно.
Это меняет дело! Такое попаданство мне нравится!
— Я всё поняла и согласна подчиняться каким-то вашим правилам.
Ведь они наверняка существуют. Я права?
— Совершенно верно. Правило первое: никогда и никому не
рассказывать о нашем мире. И правило второе: не забывать о
конспирации и не показываться близким без кольца.
— Без проблем!
— Вам придётся дать магическую клятву. Это вынужденная мера,
прошу прощения.
— Я готова.
Ректор достал из своего стола какие-то приспособления и,
приложив их к моим рукам, взял клятву на крови. Потом ещё долго
грозил всеми небесными карами в случае её нарушения. Я прониклась.
Тем более, когда где-то на подкорке затеплилась мысль, что я дома,
сижу перед компом, а боль от прокола пальцев настоящая.