Даже понимая, что не стоит ждать сочувствия от тупых клуш, курочка всё равно не могла молчать. Всё равно делилась предсказаниями неизбежных ужасов, сводками со всевозможных фронтов, неутешительными прогнозами синоптиков и зловещими гороскопами на ближайшие дни. Ела всё меньше, дрожала всё больше.
Её ровесницы уже вовсю неслись. Хвастали друг перед другом ладненькими цыплятами.
– Как вы можете так беззаботно растить птенцов, когда миру угрожает тысяча неминуемых катастроф!
Товарки умиротворённо нагуливали жирок, умилённо внимали пищанию молодняка и только иногда с жалостью посматривали на неё:
– Ты бы лучше о себе подумала: вон какая худющая. Говорят, такие долго не живут. Может, ты больна?
– Я-то здорова! Это вы все больны! – распалялась курочка. – Вы больны куриной слепотой и глухотой! Вы даже не представляете…
– Так может, и хорошо, что не представляем? – перебила однажды клуша из самых пухлых и холёных. – Если все беды представлять, то и тронуться можно. Ты ведь уже давно нам грозишь всяческими несчастьями, а до сих пор ничего не случилось. Какой смысл тогда тревожиться?
Непонятая предсказательница захлебнулась гневом.
– Вы трусливые ограниченные дуры! Вам удобнее закрывать глаза на то, что творится за пределами кормушки. Вы ленивые и нелюбопытные обыватели, и мне вас жаль! А я предпочитаю знать, что будет, и смотреть опасности в лицо!