– К черту! – сказала Ева шепотом и толкнула дверь.
Он сидел за рабочим столом в удобном кожаном кресле. Руки с длинными музыкальными пальцами лежали на стопке газет рядом с очками в роговой оправе. И солнечный зайчик, перепрыгивая через газетные колонки, отражался сначала от стекол очков, потом от стальных звеньев наручных часов и только потом от лужи крови… Кровь была густой, с маслянистым блеском, с веером бордовых, как вишневое варенье, капель, покрывавших все вокруг: столешницу, газету, дорогие обои, белоснежные манжеты с изящными серебряными запонками.
Ева не видела раны. Слава богу, что она не видела раны! Она знала, что рана есть, вот прямо поперек шеи, под острым, свежевыбритым подбородком, под завесой из длинных, совершенно седых волос. Из-за волос она не видела и лица. Наверное, это тоже хорошо, потому что взгляда мертвых глаз она могла и не вынести. Отчего-то ей казалось, что взгляд окажется укоризненный, словно это она, Ева, прошлась острым лезвием сначала по коже, а потом по мышцам и сосудам, обрывая чужую жизнь.
Жизнь ушла не только из человеческого тела, но и из этого спокойного, уютного кабинета. На ее место пришла смерть, привела с собой тот самый запах, который Ева учуяла еще в коридоре. Запах крови ни с чем не спутаешь, она знала это наверняка. Иногда ей казалось, что с этим знанием она жила многие годы, но доктор Гельц сумел обосновать и этот, как он говорил, феномен. Как обосновал, Ева уже не помнила, сейчас из всего, чему учил ее доктор Гельц, она помнила только одно – нужно дышать!
Медленный вдох, такой глубокий, что становится больно ребрам. Задержка дыхания надолго, до жжения в легких. И выдох. Именно выдох, по мнению доктора, должен приносить максимальное очищение и успокоение.
И Ева дышала! Сначала в полутемном кабинете Гельца, лежа с закрытыми глазами на кожаной кушетке. А теперь вот в этом залитом солнцем и кровью кабинете ювелира Марка Витальевича Атласа, который обещал помочь, но совершенно позабыл о своем обещании и умер так вероломно незадолго до Евиного прихода!
Не умер, а был убит! Мысль оказалась ясной и отрезвляющей, как ледяной душ. Человека, с которым Ева должна была встретиться, убили. Перерезали глотку, оборвали жизнь длинную и, несомненно, интересную, оборвали нить, которая привела Еву в Чернокаменск.