– Добрый день, господин учитель, – сказал К.
Словно по команде, дети сразу замолчали, и эта внезапная тишина в ожидании его слов как-то расположила учителя.
– Рассматриваете Замок? – спросил он мягче, чем ожидал К., однако таким тоном, словно он не одобрял поведения К.
– Да, – сказал К. – Я приезжий, только со вчерашнего вечера тут.
– Вам Замок не нравится? – быстро спросил учитель.
– Как вы сказали? – переспросил К. немного растерянно и повторил вопрос учителя, смягчив его: – Нравится ли мне Замок? А почему вы решили, что он мне не понравится?
– Никому из приезжих не нравится, – сказал учитель.
И К., чтобы не сказать лишнего, перевел разговор и спросил:
– Вы, наверно, знаете графа?
– Нет, – ответил учитель и хотел отойти, но К. не уступал и повторил вопрос:
– Как, вы не знаете графа?
– Откуда мне его знать? – тихо сказал учитель и добавил громко по-французски: – Будьте осторожней в присутствии невинных детей.
К. решил, что после этих слов ему можно спросить:
– Вы разрешите как-нибудь зайти к вам, господин учитель? Я приехал сюда надолго и уже чувствую себя несколько одиноким; с крестьянами у меня мало общего и с Замком, очевидно, тоже.
– Между Замком и крестьянами особой разницы нет, – сказал учитель.
– Возможно, – согласился К. – Но в моем положении это ничего не меняет. Можно мне как-нибудь зайти к вам?
– Я живу на Шваненгассе, у мясника, – сказал учитель. И хотя он скорее просто сообщил свой адрес, чем пригласил к себе, но К. все же сказал:
– Хорошо, я приду.
Учитель кивнул головой и отошел, а дети сразу загалдели. Вскоре они скрылись в круто спускавшемся переулке.
К. не мог сосредоточиться – его расстроил этот разговор. Впервые после приезда он почувствовал настоящую усталость. Дальняя дорога его совсем не утомила, он шел себе и шел, изо дня в день, спокойно, шаг за шагом. А сейчас сказывались последствия сильнейшего переутомления – и очень некстати. Его неудержимо тянуло к новым знакомствам, но каждая новая встреча усугубляла усталость. Нет, будет вполне достаточно, если он в своем теперешнем состоянии заставит себя прогуляться хотя бы до входа в Замок.
Он снова зашагал вперед, но дорога была длинной. Оказалось, что улица – главная улица Деревни – вела не к замковой горе, а только приближалась к ней, но потом, словно нарочно, сворачивала вбок и, не удаляясь от Замка, все же к нему и не приближалась. К. все время ждал, что наконец дорога повернет к Замку, и только из-за этого шел дальше, от усталости он явно боялся сбиться с пути, да к тому же его удивляла величина Деревни: она тянулась без конца – все те же маленькие домишки, заиндевевшие окна, и снег, и безлюдье, – тут он внезапно оторвался от цепко державшей его дороги, и его принял узкий переулочек, где снег лежал еще глубже и только с трудом можно было вытаскивать вязнувшие ноги. Пот выступил на лбу у К., и он остановился в изнеможении.