Королева Игрейна зарыдала, губы и руки ее затряслись.
– Не забирай его от меня! – молила она.
Но колдун был непреклонен.
Артур, почувствовав горе матери, кинулся к ней в объятия, которые она согласилась разжать только после долгих уговоров, вряд ли слыша и понимая половину слов, обрушенных на нее волшебником.
В конце концов подействовало то, что сказал Утер.
– Я обещал Мерлину, – проскрипел он, белый от ярости и расстройства, забирая у плачущей королевы сына и передавая его волшебнику на вытянутых руках, точно куль с мукой. – Обещал еще до рождения мальчика, будь оно все проклято!
Моргана тихонечко стояла в сторонке, пытаясь понять, расстроена она или рада. Вроде, рада, ведь мечтала избавиться от брата. А вроде и нет, ведь Артур славный малыш, и ей необязательно его ненавидеть. Она могла бы играть с ним, умиляться его полуденным улыбкам, расти с ним вместе, приглядывая, чтобы никто его не обижал. А он бы слушался ее во всем, и со временем, когда он наденет корону, любимая сестрица стала бы его доверенным советчиком, он бы шагу не мог без нее ступить, и она бы распоряжалась всем королевством. Но Артура забирают, и этому уже не бывать. Грустно.
Но как тихо ни стояла она под лиловым плащом сумерек, мечась между радостью и печалью, Мерлин ее заметил.
Сначала скользнул таким взглядом, будто она была на одном берегу широкой реки, а волшебник – на другом. Затем взгляд переменился, заострился, похолодел. Река вздыбилась льдом.
– Отправьте девочку подальше отсюда, – произнес он тоном таким жестким и приказным, какого Моргана от него и не слышала. – Отдайте ее на воспитание к христианам.
Королева в ужасе застонала:
– О, черное сердце! Он хочет лишить меня обоих детей.
Волшебник все еще смотрел на Моргану с мрачной задумчивостью и что-то бормотал себе под нос. Девочка неуютно поежилась. В чем он ее винит? Зачем хочет отослать?
– Я никуда не поеду! – Она топнула ногой. – Не хочу к христианам! Слышишь меня, злой колдун?
Мерлин не ответил, обернулся к тяжело молчащему королю и надрывно всхлипывающей королеве, многозначительно произнес:
– Поверьте мне, мой лорд и моя госпожа. И поступите так, как я вам советую.
И Моргана почуяла в его словах, помимо значительности и обычной силы убеждения, что-то еще, густое, вязкое, жаркое, липкое… Мерлин залил свой голос королю с королевой в уши, словно кипящую смолу. Залепил им своею волей рты.