Мало того написал, так еще и признался – не сам по клавишам стучал, журналистка помогала. И ее фамилию, как соавтора, в книжке пропечатал. Во! До чего честный человек!
И гонорар за книгу поделил! Гонорар не маленький. Справедливо поделил! Между журналисткой ему помогавшей и фондом помощи собакам имени Булкина!
И вот этого человека убили!».
Хорошо! Сразу по делу. И строка, первая, замечательная такая! Не видит никто… Позавидовали бы! Но еще будет время. И почитают, и позавидуют, и поймут…
Так… а действительно не видит ли кто? Ведь знаю – рожа у меня сейчас… Идиотская рожа! Улыбка до ушей, глаза сощурены, подбородок кверху и…
Спокойствие, только спокойствие! Как говорил великий Карлсон!
Фот – спит, Вера – зубрит, практиканты… Практиканты ушли курить. Белов…
Все же до чего противная личность!
Шея морщинистая, дряблая, вытянулась в погоне за поднятой вверх головой. Голова тянется ртом к бутерброду с сырокопченой колбасой. Рот, тонкий, бесчувственный, бледный, медленно, как при замедленной съемке, открывается, показывая строй ровных, острых, слегка желтоватых от старости и чая, зубов; рука, худая, слабая, скрупулезно и точно, в середину между верхним и нижним рядом, вносит ломоть белого батона с лежащим на нем кусочком темно-красной, почти черной, лоснящейся благородным жирком колбасы… Рот быстро закрывается. Рука, точно такелажный кран, опускает остатки бутерброда на тарелку; пальцы расходятся; рука продолжает движение, у края белоснежного бокала резко тормозит; пальцы входят в дужку бокала, сцепляются; рука поднимается. Край бокала напротив противного рта. «Чмок!» – сказали тонкие губы и раскрылись в полуулыбке. «Юхьюу!» – глотнули жидкость. Взбрык кадыка… Отрыжка. Громкое, довольно «А-а-а!». Ласковый взгляд на увлеченную телевизором буфетчицу Катю.
Странно. Кроме меня никто на Белова никак не реагирует. Почему же мне он так неприятен? Может потому…
Я – это он… Нет. Он – это я через… сорок три. Да. Через сорок три года.
Печально…
Хотя нет! Я хуже Белова! Он дает всем деньги в займы, а я нет! И не потому что жадный… Я не жадный. Просто мне не отдают. Не отдавали. Пару раз… Вот он может потребовать, а…
И в прорубе не купаюсь, и на лыжах не бегаю, и…
И буфете по утрам есть мне стыдно. А ему нет! А мне почему?
Во! Я полон комплексами по самую макушку, а у Белова Сергея Владимировича их нет!