Хэ Сюань перестал кричать и смеяться так же неожиданно, как
начал, и внимательно посмотрел на Ветерка.
- Теперь ты здесь. Ты в моей власти. Никто не придет, и ты не
сможешь сбежать. Мы на дне Чёрных Вод, в моём Чёрном Замке. Я здесь
главный, и никто не сможет покинуть мои владения без моего ведома.
Будь послушным мальчиком, Цинсюань, и не делай глупостей.
После этих слов он круто развернулся, и вышел из тюремой
комнаты, заперев за собой дверь, но Цинсюаню ещё долго мерещился
его злорадный хохот, в котором ликование смешалось с болью.
Цинсюань устало прикрыл глаза. Сколько же времени уже он здесь
сидит? И что ждёт его впереди? Уж точно ничего хорошего ждать не
приходится.
Щека горела от боли, во рту чувствовался металлический привкус
крови, а в голове снова зазвенело.
Ветерок слишком устал. Он пережил слишком много потрясений за
такое короткое время, и у него просто не осталось сил. Прикрыв
глаза, он снова потерял сознание.
Хэ Сюаня буквально разрывало от противоречий. Одна его часть
страстно делала уничтожить Повелителя Ветра как можно скорее -
сломать его нежные пальцы, раздавить последние крохи самолюбия,
избить до потери сознания, и вырвать саму душу.
Другая же сторона, внезапно почувствовавшая ЧТО-ТО, это странное
чувство под названием Жалость, что не давало ему покоя, и Черновод
не знал, как должно поступить. Он не мог отпустить Цинсюаня. Не
имел права. Но и избавиться от назойливого чувства никак не
получалось.
Прошло уже два дня с тех пор, как он запер своего злейшего друга
в холодной темнице своего чёрного дворца без еды и питья,
прикованного в стене железными цепями. Впрочем, Цинсюань сейчас
едва ли мог даже на ноги подняться - не то чтобы попробовать
сбежать.
Слишком большое количество потрясений на него свалилось за такое
короткое время. Помутившемуся рассудку потребуется очень много
времени, чтобы приспособиться к новым условиям и упорядочить
случившееся.
К тому же голод и обезвоживание отнимали последние капли сил у
ослабшего до невозможности тела - сейчас такой прекрасный в прошлом
Бог Ветра был не более чем сломленным человеком, не способным
позаботиться о себе.
Хэ Сюань места себе не находил. Всё-таки нельзя, проведя с
человеком рядом столь длительное время, не проникнуться к нему если
не симпатией, то, хотя бы, толикой понимания.