Вся компания направилась в другое место, выше по течению и повторила операцию. Там было глубоко, илисто, но вода казалась потеплее, о чем Толик и сообщил. Ира тоже захотела поучаствовать в ловле. Она сняла сандалии, белые гольфы и спустилась к рыбакам:
– Вон туда. К траве, – деловито распорядилась она.
– Там глыбко! – возразил Шурик.
Ира, более длинноногая, чем он, в платьице, едва прикрывавшем белые трусики, подошла к корзине и стала ее тянуть в глубокое место. Тут Миха, из чувства противоречия или из озорства, дернул корзину. Он был довольно плотный, сильный мальчуган, Ира от его толчка поскользнулась в иле и ушла под воду с головой. Она тут же бросила корзину, и, отплевываясь, выбралась из воды.
– Дурак! – закричала она.
– Я при чем? – оправдывался Миха.
– Ты нарочно! – обвиняла Ира.
– Не нарочно, – возразил Миха.
– Я все брату расскажу, он тебе врежет, – предупредила Ира.
– Да? А я отцу скажу, – парировал Миха. Это был серьезный аргумент.
– Ира, пошли, – предложила испуганная Наташа.
– Меня мамка убьет, если я приду мокрая, – сказала Ира. Она решительно стянула мокрое платьице, и они стали его выжимать. Потом аккуратно расстелили платье сушиться на траве. Ира села рядом на корточки, вся дрожа.
– Дай куртку! – потребовала она у Горки. Он тут же снял и дал ей свою щегольскую синюю курточку. Она накрылась ею и постепенно согрелась.
– Тут ветер, – сказала Ира. – Когда ветер – рыба вглубь уходит, на дно ложится.
Вся компания потянулась дальше, еще выше по течению. Только Миха потерял интерес к рыбалке:
– Я домой пойду, – сказал он.
– Ну, ты чего? – сказал Шурик. – Ни одной рыбки не поймали.
– Мне мамка велела пораньше прийти, – оправдывался Миха. Он натянул на влажные ноги носки, надел и, сопя, застегнул сандалии, а затем, ни на кого не оглядываясь, решительно пошел по узкому овражку, примыкавшему к большому оврагу вверх.
– Ты куда? – позвал его Горка, – не в ту сторону!
– Он напрямки, – пояснил Шурик, – через поле ему ближе.
– Я тоже пойду, – робко предложил Горка, – мне тоже мамка велела пораньше…
– Ты предатель, – ответил Шурик резко.
– А Миха, что, не предатель? – недоуменно возразил Горка, больше всего ценивший справедливость. Он сам того не сознавая был прирожденный дипломат, готовый посмотреть на вопрос как с одной, так и с другой стороны.