В свидетельстве, причем изнутри, об аккомодации и творении нового, ходе, неосознанном, с завязанными глазами, в новый мир, состоит антропологическая ценность и новизна этой книги. Сноровка в выстраивании мизансцен, внимание к деталям внешности, умение чутко передать особенности речи, развитое чувство комического, наличествующие у автора, имеют тут не только художественное, но и исследовательское значение: менее острый инструмент бы не подошел. Между ними нет никаких противоречий. Нет его и между фантазийным и реалистическим началами в книге: сама её социальная почва настолько сочна и гротескна, что совершенно их снимает.
Париж, 2015
Эх, помню Зоську!
Иосиф Бродский
НА ГУМЕ
ПЕРВЫЙ КУРС
1
Когда я был еще школьником, родители часто пугали меня историями из лубочных шоу ночного эфира – криминальными историями о коварных драг-дилерах, подсаживающих на наркоту несмышленых московских студентов. Единожды поддавшись, бедолаги оказывались у злодеев на пальце, позволяя высасывать из себя деньги и жизнь, пока, в конце концов, не отъезжали от передоза на ссанном матрасе в каком-нибудь грязном притоне. Воображение рисовало инфернальные сценки в духе Иеронима Босха – главное здание МГУ, ощетинившееся сотнями блестящих игл, унизанных тушками маленьких стенающих наркоманов – как шампуры обуглившимся шашлыком; вокруг, окутывая увенчанный звездой шпиль, угрожающе сгущаются черные грозовые тучи; и даже витающий в воздухе страх перестает быть чем-то эфемерным – он ощущается кожей. Делалось как-то не по себе. Впрочем, став, наконец, студентом, я иной раз убивал целый день в поисках самого захудалого барыги, способного подсадить меня хоть на что-то.
Марихуану я начал курить лет в пятнадцать, еще в экстернате, и курил с тех пор почти ежедневно. Это стало образом жизни и даже стилем – пусть и сомнительным. Померкшим безразличным взглядом смотрел я сквозь проносящихся мимо людей, заморачивающихся на спорте, учебе или работе. Мне было откровенно пачкуна на все это. Ну, того самого пачкуна, что остается на дне унитаза после того, как погадишь.
Зимой 2004 года, кажется в феврале, я впервые попробовал синтетику. Сева Гнус, мальчик-шприц в прикиде от парочки мэйнстримовых итальянских дизайнеров, угостил меня экстази. Это была белая собачка. Точнее не собачка, а так называемый значок – @. На счет экстази у меня были свои предубеждения: я часто слышал, как у кого-то расплавился мозг или остановилось сердце из-за неприятия организмом всего этого химического дерьма. Я стоял перед нелегким выбором и все же решил ворваться в эту тему. «Получи удовольствие или сдохни» – рассудил я, запив колесо минералкой.