Разлепить глаза пришлось, когда в
левое веко настойчиво ударил солнечный луч. Проморгавшись, я
увидела над собой деревянный потолок с широкими балками. В
небольшие окна светит красноватое солнце, огонь в очаге почти погас
и остатки углей медленно тлеют, отдавая последнее тепло.
Мне уютно и спокойно. Опустив
взгляд, обнаружила себя завернутой в шкуру. Повертела головой —
Соловья нигде нет.
Первое, что на меня накатило, это
паника. Она тревожно ухнула в груди и сердце заколотилось быстро и
часто, а в голове галопом понеслись мысли, одна другой страшнее: он
ушел? Он бросил меня одну в Небулане? Как мне отсюда выбираться?
Как спрятаться? Что делать? Куда бежать?
Поток мыслей прервался скрипом
двери, которая открылась и на порог шагнул Соловей с садком, из
которого торчат две большие рыбины.
— Проснулась? — спросил Сол
буднично. — Отлично. Как раз к завтраку.
Он уже полностью одет и кажется
выспавшимся. Пройдя к очагу, он достал из-за него решетку и вывалил
на них рыбин, затем сунул в печь прямо над углями.
— Судя по всему, здесь что-то вроде
лесного кемпинга, — страл говорить он спокойно. — Не знаю, как
конкретно проводят досуг в Небулане, но в избе нашлась утварь для
рыбной ловли и запекания. Так что я воспользовался.
При свете дня обнаружилось, что в
избе кроме стола, есть ещё и шкаф с посудой. Подойдя к нему Соловей
достал тарелки, затем взял и сел рядом на пол, поставив одну передо
мной.
— Одевайся, Яра, твоя одежда
высохла, — сказал он и, взяв кочергу, стал поправлять ею угли.
Я таращилась на Соловья с сомнением
и непониманием. В первую очередь потому, что держится он довольно
непринужденно. Оно понятно, Разбойник — знатный сердцеед и все
такое, но почему он ведет себя так невозмутимо?
Странно.
В мои мысли закралось подозрение и я
решила уточнить:
— Эм, Соловей, ты как спал?
— Как убитый, — заявил он. — Закрыл
глаза и отрубился до самого рассвета.
Меня как обухом стукнуло.
— То есть ты спал всю ночь? — ещё
раз переспросила я.
— Абсолютно, — кивая сообщил
Соловей. — Я что, храпел? Слушай, обычно я не храплю и сплю
бесшумно. Но если храпел, прости. Это, наверное, из-за того, что
промерз в реке. И нос заложило.
Соловей вещал про храп, а я в моей
голове формировалась очерченная мысль — вся та фантастическая
страсть в ночи ни что иное, как игра моего воображения. Попросту
сон. Мне приснилось, что у нас с Соловьем что-то было.