Предложение я восприняла как шутку.
Но когда Соловей начал стягивать с себя жилетку, открывая моему
вниманию железные кубики пресса и мощные грудные мышцы, я
вскрикнула:
— Ты серьезно???
Соловей тем временем подошел к столу
и с грохотом подтащил его к краю очага. Затем развесил на нем
жилетку и стал снимать с себя штаны.
— А ты собралась простудиться? —
буднично поинтересовался он и, освободившись от штанов, повесил их
рядом с жилеткой. — Или бронхит? А может и пневмонию?
Сразу что ему ответить, я не
нашлась, потому что взглядом моим всецело завладели крепкие
ягодичные мышцы мужчины, обтянутые боксерами с надписью:
«Произведено в Славянском лесу. Конопля производственная семьдесят
процентов, эластан тридцать процентов». На красиво выступающих над
коленями квадрицепсах играет свет очага и прямо-таки завораживает.
Только когда он демонстративно поправил боксеры на ягодицах, я
проморгалась и смогла выдавить:
— Но... это как-то... Ну блин... Не
знаю...
На что Соловей отмахнулся и подошел
к расстеленной у очага шкуре.
— Это просто работа, — сказал он. —
Привыкай, Ярослава. Выбирая между возможностью выжить и
стыдливостью, всегда ставь на первое. Мы очень далеко от дома во
враждебном мире. Обещаю, я ничего не сделаю такого, о чем бы ты
пожалела. И я.
Сглотнув так шумно, что наверное
перебила грохот камней по крыше, я шмыгнула носом. Если отбросить
мораль, Соловей вообще-то прав. Я очень сильно замерзла, продрогла,
а каждая минута в мокрой одежде приближает к какой-нибудь
неприятной болячке, лечить которую в Небулане кто знает — как.
Пришлось вздохнуть и согласиться. Но
прежде, чем раздеться, я попросила Соловья:
— Отвернись.
Его губы тронула улыбка, он
усмехнулся:
— Да не вопрос.
После чего встал ко мне спиной,
предоставив возможность любоваться его крепким задом и широченной
спиной. Не удивительно, что женщины на нем висят, как виноградные
гроздья. А он, певун сладкоголосый, это знает и пользуется.
Я беззастенчиво пялилась на это
произведение природы и только когда в очаге громко треснуло полено,
вздрогнула и стала медленно стягивать с себя мокрое платье.
Снималось оно с трудом и очень
противно, но когда освободилась от одежды, оставив только белье,
стало гораздо легче. Колотить перестало. Пока Сол стоял спиной, я
развесила вещи рядом с его тряпками и устроилась на шкуре.