— Но сейчас мне не десять.
— Ты не замужем. У юных девушек мозг устроен иначе, как и вообще
у женщин. Какой-нибудь негодяй тебя тотчас охмурит и отнимет все
твои деньги, и ты придешь снова ко мне, умолять, просить защиты и
опеки, а может быть, еще и с дитем в подоле!
— Я не на столько глупа, как вам кажется,
льер Брусли!
— Это уж не тебе решать, Мэдди. Ты под моей
опекой! Подпиши документы и решим все это сейчас.
— Нет.
— Что значит «нет»?
— Я ничего не подпишу.
Отчим помрачнел, словно туча, разорвал билет
на Хэзерфогский экспресс и бросил Мадлен в лицо.
— Тогда вон из моего дома! — рука указала
на дверь.
— Пожалуйста!
Мадлен встряхнула головой и потерла вдруг защипавшие глаза.
От обиды на кончиках пальцев появились искры магии,
но Мадлен подавила этот порыв. Не хватало стать лишенкой
из-за отчима. Он не заслуживает такой чести. Она
двинулась к Мэри, собираясь взять у нее чемодан. Хоть
один плюс от того что для нее собрали вещи.
— Оставь! — крикнул отчим. — Неблагодарная девка!
Не смей брать ничего! Все эти платья и туфли купил
тебе я! Раз ты такая самостоятельная, они тебе
не нужны!
— Вы так считаете? — переспросила Мадлен и обвела взглядом
комнату.
Отчим побагровел и часто дышал, сминая в руке
дарственную на дом. Эдит и Милдрет сидели на диване,
прижавшись друг к другу. В дверях замерла служанка Мэри
с чемоданом, а профессор Лэндинг наблюдал
за происходящим с таким видом, словно глядел веселенькую
пьесу. За окнами уже стемнело — на Верхний Бёртли
спускалась ночь.
— Это платье, — проговорила Мадлен не спеша, — носила еще моя
мать. Ему десять лет, как и большинству моих вещей. Вы
переоцениваете ваши вливания в мою жизнь и забываете, сколько денег
вы сэкономили, сделав меня прислугой в собственном доме. Но в одном
вы правы. Туфли и вправду ваши. Единственный ваш подарок за долгие
годы. Надо — забирайте. Уверена, они вам будут к лицу, а я
как-нибудь и босиком дойду.
Мадлен задрала юбку, сбросила туфли и по прохладному
полу быстро поднялась в свою комнату. Спальня казалась еще
более пустой чем обычно. Наверняка среди вещей было что-то еще,
принадлежащее матери Мадлен, но девушке не хотелось
ни минуты задерживаться в этом доме. Она хватала первое,
что подворачивалось ей под руку. Старую цветную шаль Мадлен
расстелила на постели, бросила на нее фотографию бабушки
в рамке, старые мамины бусы и любимую книгу отца, пару
заколок — подарок Клотильды, письма Лиланда
и перламутровое зеркальце, которое он прислал
ей в подарок на прошлые именины.