Получилось почему-то с дрожанием голоса и обидой.
Он еще поерзал на матрасе, повздыхал, глянул на близнецов, один из которых как раз изо всех сил долбанул себя по пальцу молотком и теперь страстно рассказывал на своем тарабарском все, что думает по поводу приучения гордых степных охотников к неблагодарному плотницкому ремеслу…
И внезапно все вокруг стало таким душным, таким невыносимым, что он взвился на ноги и, рявкнув что-то ругательное в ответ на удивленный вопрос одного из близнецов, вылетел из казармы.
На улице он хватанул раскрытым ртом воздуха, прищурился на высыпавшие на небе звезды, сплюнул…
И, решительно поправив куртку, направился в сторону генеральского особняка, находившегося тут же, в расположении части, за невысоким заборчиком с высаженными по периметру красивыми колючими кустами.
Зачем он туда идет и что именно собирается делать дальше, Ежи не знал.
Вот доберется и придумает!