Знаю, у кого точно получится. Но он сейчас моего лучшего друга из СИЗО вытаскивает. Не до меня.
Боль в теле начинает откровенно выматывать. Лекарства перестают действовать. Я ощущаю каждое место, куда меня профессионально приложили. Перекладываю ноут на кровать и ищу удобное положение. Информация усваивается всё медленнее. Глаза настойчиво закрываются.
— Женя, да прекрати! — меня дёргает с кровати от визга из коридора. — Ты ему поверил? Серьёзно? — кричит Светка. — Жень, ну пожалуйста. Мишка же просто мальчишка. У них в этом возрасте у всех ещё сперма вместо мозгов. Напридумывал себе, а ты…
Отца неслышно.
Поправив шорты, выхожу в коридор. Крики смещаются вниз по лестнице. Двигаться больно, но я иду к ним, как один из виноватых в ситуации.
— Ой. А чего у вас тут происходит? — из холла раздаётся голос мамы.
Она-то что тут делает?!
Встаю на верхней ступеньке. В гостиной Светка в слезах и соплях. Отец — скала. И моя красивая, спокойная мама. Ровно до момента, как видит побитого меня.
— У нас тут срочный переезд, — хмыкает отец.
— Женя, давай поговорим, — просит Светка.
— Только через адвоката. Марин, — обращается к моей маме, — там наш сын нуждается в материнских пи… совете. Я закончу, потом с тобой пообщаемся.
Подбирает Светкины чемоданы и сам тащит их на улицу. Мачеха ловит меня зарёванным взглядом.
— Козёл! — шипит змеёй.
— Я бы попросила, — вступается мама, вызывая у меня улыбку, а за ней боль и привкус крови во рту.
Поднимается ко мне. Большим пальцем стирает вязкую каплю с раненой губы. С беспокойством осматривает побои, качает головой и, толкнув меня в плечо, направляет в сторону комнаты.
— Что у тебя с отцом произошло? — спрашивает совсем не то, чего я ожидал.
— А он что сказал?
— Миш, мне не надо ничего говорить. Я с ним пятнадцать лет прожила, а знаю ещё дольше. И уж когда между вами искрит, чувствую на расстоянии. Не поджимай губы. Кровит же! — ругается она. — Ладно, конфликт отцов и детей потом разберём. Расскажи мне лучше про свою девочку, — садится рядом со мной на кровать.
— Мне в универ надо ехать.
— В таком состоянии? — снова трёт пальцем мой подбородок от крови.
— Даже если ползком, мам. Мне очень надо быть там. Пообщайся пока с отцом. Я вернусь, и мы поговорим.
Она знает, когда меня лучше отпустить. А я знаю, что не слезет с этим разговором теперь. Потом. Всё потом.