Закончив с инструктажем, Людмила выдала мне ключи.
— Ну вот, Кира, теперь вы моя сотрудница. И я надеюсь, что мы с вами сработаемся. Приступить к работе необходимо завтра.
— Хорошо, утром буду здесь, — согласно кивнула, убирая связку из трех ключей в карман брюк.
— Тогда как закончите, вам необходимо будет связаться со мной. Первую рабочую неделю я буду вас курировать, помогать и подсказывать. После работу буду проверять. Как только я пойму, что вы вполне можете самостоятельно справляться с обязанностями, мое кураторство закончится. Но я всегда буду готова ответить на ваши вопросы.
С этими словами мы покинули квартиру, сняв около входа сеточки. Людмила быстро проверила обувь и указала мне на ее идеально чистую поверхность. Мне придется добиваться такого же эффекта.
***
Егор ворвался в мой кабинет привычным шумным образом, попутно развлекая секретаря.
— Опять скучаешь, Герман, — заявил друг и по совместительству совладелец бизнеса, усаживаясь напротив.
Скрестил ноги, откинулся на спинку кожаного дивана и выдохнул.
— У меня нет времени скучать, — ответил, посматривая на друга.
Егор прекрасно знал, как я не любил, когда он подобным образом вторгался в кабинет и разваливался на диване. Даже подумывал порой выбросить эту часть интерьера, но друг сопротивлялся и придерживался собственного стиля поведения. Даже угрожал тем, что если я вдруг решусь избавиться от дивана, то он вернет его обратно, при этом не важно, с помойки или барахолки.
Яркий, привлекающей к себе всеобщее внимание Егор был лицом нашей компании, когда я по-прежнему оставался ее мозгом. Вот такое распределение, обговоренное много лет назад, мы сохраняли, пусть и не всегда получалось договориться между собой относительно некоторых вещей.
— Заметно, — посмотрел на мой стол и поморщился.
Да, несмотря на завал дел, скопившихся за несколько дней, пока Егор отсутствовал, а я их разгребал, все выглядело так, будто я ничего и не делал. Аккуратно разложенные стопки бумаг в папках, для каждого направления свой цвет. Моноблок сбоку, телефон с другой стороны. У каждой вещи здесь было свое место.
В моей жизни у всего было определенное место и предназначение. И никому, даже Егору, не удавалось изменить этот факт. Поэтому другу оставалось только морщиться и насмехаться надо мной, пусть по-доброму, но все же колко.