В общем, почти один в один повторилась ситуация с Куршевелем. И поэтому теперь я с вожделением рассматривала виды «Four Seasons Doha», прикидывая, из какого именно 232-го окна этого потрясающего небоскреба я буду взирать на Персидский залив. Жалко, на картинках не было обозначено, какие окна – suits, а какие – rooms.
– Даша, – прервал мои идиллические грезы звонок мобильника, – ты где? Дома? Можешь оторваться от своего сценария на часик? Дело есть.
Это был Макс. Предполагаемый и скорый близкий родственничек, которого я сама своей же семейке и удружила после знаменательной куршевельской истории, когда он нас с Юлькой вытащил из цепких лап распоясавшейся полиции.
– Нет, Макс, не могу, – вздохнула я. – Работы невпроворот!
Макс, как и все остальные, ничего о моем нынешнем плачевном положении не знал. Все думали, что я заперлась на месяц в четырех стенах, чтобы написать киносценарий по своим же куршевельским очеркам, которые в столичном бомонде произвели просто фурор, а меня враз вознесли на Олимп журналистской известности. Киносценарий мне, если честно, пока еще никто не заказывал, но это всего лишь вопрос времени. Зато как здорово звучит: я пишу киносценарий по свом путевым заметкам!
– Дашка, дело настолько важное, что я должен увидеть тебя немедленно! – почти не слушая меня, возвестил Макс.
– Отвяжись, – вздохнула я. – Мне до поездки в Катар надо все закончить.
– В том-то и вопрос! – надавил голосом наглый жиголо. – Ни в какой Катар ты не едешь!
– В смысле? – оторопела я, почувствовав, как уплывает из-под ног прямо в голубые воды залива роскошный персидский ковер.
– Ты едешь в Монако! – сообщило куршевельское приобретение. – Причем буквально на днях!
– Куда? – заорала я и резко подскочила с дивана, отчего меня полоснула острая боль. – Ох… – я застонала, мгновенно вспотев, и откинулась на подушки.
– Короче, через двадцать минут я у тебя. Кофе свари! – И это чмо отключилось.
* * *
– Я неправильно сказал, – доложил Макс, вваливаясь в темноту моей прихожей. – В Монако мы едем вместе. А чего ты такая согнутая? – подозрительно взглянул он на мой скособоченный торс. – Простыла, что ли?
– Бронхит, – согласилась я. – Кашлянуть даже не могу, всю грудь как огнем охватывает.
– Бронхит – это ерунда, – профессионально заключил мудрый опер. – Я тебе гусиного жира принесу. Будешь им грудь натирать. За три дня пройдет. В Монако ты мне нужна здоровая и красивая.