Однако мы даже вообразить себе не можем, каково это – лишиться не просто супружеской или родительской любви, продолжавшейся несколько лет, а бесконечной любви Отца, с которым Иисус пребывал в вечности. Страдания Иисуса невыразимо мучительны, они невыносимы. В христианском богословии всегда признавалось, что ради нас Иисус вытерпел бесконечную разлуку с Богом, которую заслужил род человеческий. В Гефсиманском саду само предчувствие последующих событий повергает Иисуса в шок. Исследователь Нового Завета Билл Лейн пишет: «Иисус пришел побыть с Отцом краткое время, пока не свершилось предательство, но небеса не открылись Ему – вместо этого перед Ним разверзся ад, и Иисус дрогнул»>8. Вопль оставления Иисуса на кресте – «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» – свидетельствует о глубоких отношениях. Лейн пишет: «В этом вопле есть беспощадная честность… Умирая, Иисус не отрекается от Бога. Даже будучи оставленным, оказавшись в аду, Он не поступился своей верой в Бога, а вложил молитву страдания в подтверждающий вопль “Боже Мой, Боже Мой”»>9. Иисус по-прежнему пользуется интимным обращением «Боже Мой», хотя терпит бесконечную разлуку с Отцом.
Смерть Иисуса качественно отличалась от любой другой смерти. Физическая боль не шла ни в какое сравнение с духовным опытом космического оставления>10. Среди мировых религий только христианство утверждает, что Бог стал всецело и полностью Человеком в Иисусе Христе, следовательно, не понаслышке узнал, что такое отчаяние, отвержение, одиночество, нищета, утраты, муки, неволя. На кресте Он претерпел еще более страшные человеческие муки, понял, каково быть отвергнутым в космических масштабах, изведал боль, которая так же бесконечно больше нашей, как бесконечно больше Его мудрость и сила.
Бог принимает наше горе и страдания настолько серьезно, что готов взять их на себя
Умирая, Бог страдает в любви, отождествляя Себя с тем, кто покинут и забыт Богом>11. Зачем Ему это? В Библии говорится, что Иисус пришел в мир, чтобы спасти все сущее. Ему пришлось заплатить за наши грехи, чтобы когда-нибудь Он мог положить конец злу и страданиям, не уничтожив при этом нас.
Посмотрим, какие выводы отсюда следуют. Если мы вновь зададим вопрос о том, почему Бог допускает существование зла и продолжение страданий, и обратимся к кресту Иисуса, мы все равно не поймем, в чем состоит ответ. Зато теперь мы знаем, какой ответ не годится. Не может быть, чтобы Он не любил нас. Не может быть, чтобы Он оставался глухим к нашим страданиям или отрешенным от них. Бог принимает наше горе и страдания настолько серьезно, что готов взять их на себя. Альбер Камю понимал это, когда писал: