Менять я ее не стала, а сосредоточилась на том, чтобы сделать
себя прежнюю такой, как я помнила.
Вышло неплохо — и цвет волос, и глаз соответствовал, черты лица
тоже были моими родными. Правда, выглядела я немного моложе, но
возраст не проблема. Важным стало то, что иллюзия, как и
предупреждала богиня, была лишь зрительной. То есть, погладив по
голове меня в обличье человека, можно было обнаружить острые
эльфийские уши, а если прикоснуться в определенных местах к
рыженькой молоденькой эльфийке, какой я собиралась прикидываться,
то сразу станет понятно, что она вовсе не подросток, а имеет вполне
развитые женские формы.
Магия, как я и ожидала, оказалась непростой наукой.
Разобравшись с моей маскировкой, мы с Эльмиром принялись изучать
свойства амулета богини. Тот аккумулировал энергию элитари, которую
можно было преобразовывать в магию других видов: к примеру, магию
стихий. Но «емкость резервуара» амулета была невысока: я могла
выпустить пяток огненных шаров, наполнить котелок водой или
левитировать небольшие предметы. Чтобы поднять себя в воздух, магии
уже не хватало. Эльмир сказал, что такой уровень силы соответствует
способностям человеческого мага средней руки.
Что ж, и на том спасибо. Хотя для дочери местного божества, коей
я тут являюсь, несерьезно, прямо скажем.
Но сила силой, а большинство заклинаний воплощались при помощи
активации жестами и словами, причем эльфы обучались этому искусству
много лет. А у меня только месяц — потом надо действовать. Придется
обходиться тем, что успею узнать за это время.
А вот элитари подчинялась мне легко, и повинуясь только
мысленным пожеланиям. Я сумела за пару часов вырастить дерево, и
оно дало съедобные и вкусные плоды. Могла исцелять — при том, что
медицинских знаний почти не имела. Но афишировать эти способности
нельзя, чтобы не быть раскрытой. Посему элитари у меня, конечно,
есть, но пользоваться я могла только преобразованной энергией
амулета.
Зато я обладала универсальной устойчивостью от всех видов
враждебной магии: Эльмир не мог на меня ни повлиять внушениями, ни
повредить боевым заклинанием. Но и я не могла ни на кого ментально
воздействовать.
В принципе, не очень-то и хотелось, тем более, что простое
мысленное общение с теми же грифонами мне давалось легко.
Грифоны исключительно дружелюбно относились к эльфам, и это не
отношения, как скажем, у человека к лошадям. Это, скорее, союз двух
равноправных партнёров на добровольной основе. Человеческие маги
этого не понимали, и пытались ловить грифонов с намерением
подчинить их своей воле. Эльфы защищали своих крылатых друзей, и
издали закон, карающий смертью людей, посягнувших на свободу
грифонов.