– Кто?
Сибил лишь наклонила голову. Сет ухмыльнулся.
– Поймала. Да, потрясающее лицо. Что ты знаешь о ней?
– Почти ничего. Она переехала сюда в конце прошлого лета и к осени открыла магазин. Думаю, она из округа Колумбия. Кажется, мои родители были знакомы с какими-то Уиткомами и Бэнксами. – Сибил пожала плечами. – Точно сказать не могу. Я не часто… общаюсь с родителями.
Он коснулся ее щеки.
– Мне жаль.
– Не стоит. У них двое потрясающих внуков, которых они по большей части игнорируют. – Как игнорировали тебя, мысленно добавила она. – Это их потеря.
– Твоя мать так и не простила тебя за то, что ты заступилась за меня.
– Ее потеря. – Она обхватила его лицо ладонями. – Мое приобретение. И я воевала не в одиночку. Никто в этой семье никогда не воюет в одиночку.
Сибил права, думал Сет, направляя машину к семейной верфи. Ни один из Куинов никогда не воевал в одиночку.
Однако должен ли он втягивать их в неприятности, которые, как он боялся, скоро найдут его даже дома?
Пробив следующий чек и оставшись в магазине одна, Дрю вытащила из кармана набросок.
Сет Куин. Сет Куин хочет нарисовать ее. Поразительно. И так же интригующе, как и сам художник. Женщина может быть заинтригована, не испытывая серьезного интереса.
Она не заинтересована.
Она вовсе не хочет позировать, не хочет, чтобы ее изучали и увековечивали. Даже такие талантливые руки. Но идея ее заинтриговала, как и сам художник.
В статье упоминались некоторые детали его личной жизни, хотя история была довольно туманной. Дрю знала, что на Восточное побережье его ребенком привез Рэй Куин, вскоре погибший в автокатастрофе – машина влетела в фонарный столб на пустынной дороге. Никакого упоминания о родителях, и в интервью Сет на эту тему не распространялся. Рэй Куин приходился ему дедом, и после его смерти Сета воспитывали три приемных сына Рэя. И их жены – по мере того, как входили в жизнь Куинов.
Сестры, сказал он, покупая цветы. Видимо, тех женщин он и считает своими сестрами.
Какая разница?
Ее больше заинтересовало то, что говорилось в статье о его работе, о том, как семья поощряла его рано обнаружившийся талант, как поддерживала его стремление учиться в Европе.
На ее взгляд, парню повезло. Близкие так любили его, что смогли отпустить, подарили шанс проверить себя, испытать поражение или победить самостоятельно, и явно столь же неэгоистично приняли его обратно.