- Значит, выжил наш рыцарь.
- Что ему сделается? Шлем пока снять не могут. Но у него снизу
дверка есть, туда и жрет. Так и ходит, бедолага...
Вздохнув, монах почесал ухо кончиком гусиного пера и дописал на
сером листе:
“Чужолую и дорогую, которой шандырахнули по башке рыцаря
могутного, и чем жилизяку погнули. Точка”.
Присыпав песком чернила, подул сверху для надежности и с
подозрением посмотрел, как гостья наливает в пустую кружку
темно-бордовый пахучий напиток.
- Подожди. А ты каким боком к этому? Зачем я вообще это
писал?
- Ну, ты же у нас собираешь разную хрень, что в округе
происходит. Вот, я и рассказала. Потому что - хрень. Полная. -
Увидев, что архивариус начинает потихоньку звереть, Агнесса тут же
добавила: - У меня ведь ничего интересного не было, Вольдемар. Ну,
бегали по округе, дрянь разную гоняли. Так это каждый день одно и
то же. Разве что у соседей отчебучили. Выловили на болотах
страхолюдину, в клетку засунули. Хотели на ярмарке показывать за
деньги. А зверюга кислотой плюется. Прутья изглодала, на волю
выбралась и сожрала ловцов. Еще моих собак пыталась на зуб
попробовать, еле успела твари голову отчекрыжить.
- Да? Вот это - интересно. Это для потомков надо будет
записать.
- Тогда можешь во дворе посмотреть, пока свиньи не доели. Я
привезла для отчетности. Зараза такая - три мешка мне испоганила!
Завернешь в мешковину, узел затянешь, в седле трясешься - а у нее с
пасти продолжает капать и все, дыра. Намучилась - жуть.
Про свиней Агнесса не врала. В монастыре был выводок, кому
постоянно волокли на утилизацию разнокалиберные останки. Контроль и
учет - это хорошо и правильно. Но куда остатки разнообразной нежити
девать? Вот и нашли выход. На дармовых харчах хрюшки неплохо
подросли и пару даже начали приучать к седлу. Не одну даму в
кроваво-красном балахоне считали отмороженной. Умельцев с огоньком
прокатиться от Рейна до Мааса хватало.
- Еще что-нибудь?
Занюхав рукавом выпитое, Чумная Повитуха поставила пустую кружку
рядом с бумагами и сипло ответила:
- Не, все. Может, завтра еще что будет. Так что иди, любуйся
башкой.
Кроме записи разных интересных историй у Вольдемара была еще
одна страсть - он делал иллюстрации к текстам. И старался по мере
возможностей не преукрашать. Разве что - самую малость.
Через час монах снова скрипел пером, но уже в одиночестве.