– Но это и в самом деле так! – воскликнул Роган.
– Как тебе сейчас? – Грейсон заботливо вглядывался в лицо Брианны. Оно было по-прежнему бледным, но из глаз исчезло выражение сосредоточенной тревоги.
– Все хорошо. – Она провела слабой рукой по его лицу, которое так ей нравилось. Особенно рот и глаза с золотистыми искорками в них. – И я не буду настаивать, чтобы ты выполнил обещание, которое опрометчиво дал, когда меня мучили схватки.
– Какое обещание?
– Никогда не прикасаться ко мне. – Со смехом она снова нежно погладила дочь. – Ты бы слышала, Мегги, как он кричал на доктора. Чтобы они сделали что-то и я больше не мучилась. «Пускай не будет ребенка! – на полном серьезе вопил он. – Но я не могу смотреть на эти мучения!»
– Хорошо вам, женщинам, – обиженно сказал Грейсон. – Отмучились, и все. А мы страдаем и до ваших родов, и после. Да еще выглядим в глазах врачей и сестер глупцами и грубиянами.
– Да, равноправия нам не видать, – притворно вздохнул Роган и протянул руку Мегги. – Пора идти. Нужно сделать несколько звонков.
– Скоро мы вернемся к тебе, Бри, – пообещала сестра. – Будь молодцом.
Когда они ушли, Брианна посмотрела на Грейсона долгим взглядом.
– Вот и у нас настоящая семья, – счастливо прошептала она.
Вскоре в палату вошла няня и забрала ребенка, что ввергло Грейсона в состояние крайнего беспокойства.
– Зачем она это сделала? – поинтересовался он у Брианны. – Кроме того, мне не понравилось ее лицо. И выражение глаз. Что-то в них…
– Не сходи с ума, отец.
– Ты сказала «отец»! – Он расплылся в улыбке от уха до уха. – Скоро и она будет меня так называть. Отец, папа. Очень легкое слово, правда?
– Конечно. – Брианна протянула к нему руки, он наклонился и поцеловал ее. – Наша Кейла. Светлая, как солнышко.
– Кейла Тейн. – Он словно пробовал имя на вкус. – Кейла Маргарет Тейн. Первая женщина – президент Соединенных Штатов. У вас в Ирландии уже была женщина-президент. Почему бы ей не стать президентом за границей? Если очень захочет. Ты еще больше похорошела, Брианна.
Он снова поцеловал ее, с некоторым удивлением признаваясь самому себе, что сказал чистую правду: жена выглядела сейчас необыкновенно красивой. Глаза блестели, волосы отливали золотисто-розовым цветом, на бледном пока еще лице уже начал проступать румянец.
– Я пойду, – сказал он. – Тебе необходимо уснуть.