Джо соскочила с табурета, и он полетел на пол вслед за кружкой.
– Я… ты сказала, что хочешь начать работу в восемь. Я опоздал всего на пару минут.
Джо схватилась за край рабочего стола, чтобы не упасть, и с трудом вдохнула воздух.
Бобби в недоумении уставился на нее, оставаясь на безопасном расстоянии: казалось, она готова наброситься на него в любую секунду. Он работал с ней второй семестр и считал, что научился предвосхищать ее приказы, оценивать ее настроения и избегать ее взрывов. Но он понятия не имел, как реагировать на этот безумный страх, горящий сейчас в ее глазах.
– Почему ты не постучал? – выкрикнула она.
– Я стучал, но не дождался ответа. А поскольку я знал, что ты здесь, то воспользовался ключом. Ты сама мне дала его перед последней командировкой.
– Верни! Немедленно!
– Конечно. Пожалуйста. – Продолжая смотреть ей в глаза, Бобби покопался в переднем кармане по-модному выцветших джинсов. – Я не хотел пугать тебя.
Судорожно цепляясь за остатки самообладания, Джо взяла протянутый ключ. К страху примешалось смущение, и она – чтобы выиграть время – наклонилась и подняла опрокинутый табурет.
– Извини, Бобби. Ты действительно меня напугал. Я не слышала, как ты стучал.
– Ничего. Хочешь, принесу тебе еще кофе?
Джо отрицательно покачала головой и, почувствовав, что ноги ее не держат, опустилась на табурет, выдавив улыбку. Напрасно она так набросилась на Бобби: он-то уж, во всяком случае, ни в чем не виноват. Бобби очень серьезно относился к работе с ней, а ведь ему всего лишь двадцать один год. С белокурыми волосами до плеч, завязанными в конский хвост, и с золотым кольцом в одном ухе, он походил скорее на художника, чем на студента, специализирующегося на фотографии. Узкое длинное лицо, идеально ровные зубы… Его родители, очевидно, свято верили в ортодонтические пластинки, решила Джо, пробежав языком по собственному, не совсем правильному прикусу. И у него хороший глаз и вкус, а Джо никогда не отказывалась поделиться своими знаниями с талантливыми людьми.
Большие карие глаза Бобби все еще настороженно следили за ней, и она постаралась вложить в свою улыбку максимум теплоты.
– У меня была плохая ночь.
– Это видно. – Заметив ее удивленно изогнутые брови, Бобби сам попытался улыбнуться. – Ты ведь сама говорила, что искусство фотографа заключается в умении видеть. А что случилось? Опять не могла заснуть?