- Хорошо, лиера, я расскажу всё, что
знаю о происходящем в этом доме, - наконец решившись, начала
рассказ.
Пока повествование лилось тягучей и
очень неприятной рекой, я рассматривала женщину, сидящую напротив.
Дородная дама, вполне ухоженная и не такая пожилая, как мне
показалось сначала. Лет сорока, но казалась старше из-за строгой
одежды и простой причёски. В ней чувствовалась стать и достоинство,
явно образована и цену себе знает. И что радует, явного негатива
она ко мне не испытывает. А вот рассказ заставил задуматься, травят
девочку в этом доме, и в прямом и переносном смысле, супастаты.
Лира Норра, как и остальные слуги,
была нанята моим семейством и подарена вместе с домом новоявленной
семейной чете. Сдаётся мне, что батюшке плевать с высокой
колокольни на реальные условия содержания своей старшенькой, но
приличия должны быть соблюдены, им ещё замуж пристраивать свою
«гордость и кровинушку». А выбрали в мужья для младшей сестры
Дарины – лиеры Дианы, не просто какого-то там аристо, а советника
императора и собственно его двоюродного племянника, что делало его
не просто завидным женихом, а превозносило на пьедестал среди
холостяков. Ну и говорят, что он красив, богат и прочие лестные
эпитеты, присущие благородным товарищам. И вот, пока «кровинушка»
не пристроена и жертва матримониальных планов лиера Айлонса не
попал в брачные сети, вокруг семейства невесты должно быть всё
благопристойно, без малейшего пятнышка на репутации, а дальше пусть
и трава не растёт. Советник императора разводиться точно не
посмеет, ну а то жены иногда лакомятся ядом, лира Норра не
задумывалась. Как в идеальную картинку рода Айлонс вписывается муж
Дарины, над которым местный бомонд в открытую издевается, не
гнушаясь разводить его не только на деньги, но и на всякие
непристойные действия, пояснить мне женщина не смогла.
Заодно, под замес сплетен и пересудов
попала и сама Дарина, ведь у кумушек есть повод заподозрить
неладное, иначе с чего бы, уважаемый лиер взял и отдал бы старшую
доченьку такому деревенскому простачку, пусть и аристократу, но не
имеющего ничего кроме луженой глотки и свербящей промежности, а
ведь именно за Дарину должны были дать большее приданное. Вот и
судачили о ней всякое, то как о развратнице, то как о магически
порченной, потому как в глазах уважаемых матрён это было даже хуже
внебрачного блуда.