– Не дать? – Фицхью медленно двинулся мимо секретаря, ведущего запись, мимо скамьи присяжных к Сальватори и положил руку ему на плечо. – И вы делали это таким образом, что у моего подзащитного оказалась сломана рука и выбиты зубы?
Ева бросила быстрый взгляд в сторону присяжных. Некоторые из них смотрели на подсудимого с явным состраданием.
– Совершенно верно. Мистер Сальватори отказался бросить нож, которым мне угрожал, и выключить ацетиленовую горелку, находившуюся у него в руке.
– Вы были вооружены, лейтенант?
– Да, была.
– У вас стандартное оружие, положенное офицеру нью-йоркской полиции?
– Да.
– Если, как вы утверждаете, мистер Сальватори и оказывал сопротивление, то почему же вы не применили оружие?
– Я промахнулась. В ту ночь мистер Сальватори был на редкость резв.
– Понятно. За десять лет службы в полиции сколько раз, лейтенант, вы были вынуждены применять оружие на поражение? То есть убивать?
– Трижды, – ответила Ева, стараясь не обращать внимания на холодок, пробежавший вдруг по спине.
– Трижды? – Фицхью выдержал паузу, давая присяжным время получше рассмотреть женщину, сидящую в кресле свидетеля. Женщину, которой приходилось убивать. – Не слишком ли это много? Не кажется ли вам, что три смертельных исхода говорят о вашей предрасположенности к злоупотреблению силой?
Прокурор выразил протест, заявив, что лейтенант Даллас предстала перед судом не в качестве обвиняемого, а в качестве свидетеля.
«Да нет, – подумала Ева, – полицейские – всегда обвиняемые».
– Мистер Сальватори был вооружен, – спокойно ответила она. – У меня был ордер на его арест по обвинению в жестоком убийстве трех человек. У этих троих были выколоты глаза и отрезаны языки, после чего они были сожжены. Мистер Сальватори предстал перед судом по обвинению в совершении этого преступления. Он отказался добровольно сдаться властям и швырнул в меня нож, из-за чего я и промахнулась, стреляя в него. После этого он кинулся на меня и, сбив с ног, повалил на пол. Насколько я помню, он сказал тогда: «А сейчас, сука полицейская, я тебя на кусочки порежу», и мы стали бороться врукопашную. Вот тогда-то я выбила ему зубы и сломала руку.
– И получили от этого удовлетворение, лейтенант?
– Нет, сэр, не от этого, – ответила она, глядя Фицхью прямо в глаза. – А от того, что осталась жива.