И почему, интересно, у друкая было чёткое ощущение, что
Нерданель ехидно, даже немного с вызовом улыбалась сейчас под
шлемом? Настолько, что он готов поставить один из своих Видящих
Камней против старого ржавого молота?
Ответная усмешка осветила лицо Короля-Чародея. Никто не мог
сказать, что он уклонялся в своей жизни, этой или предыдущей, от
вызова достойного противника. Особенно, если противником была его
прекрасная супруга.
Пальцы в чёрных перчатках сжали узду, слегка шлёпнувшую по
чёрной чешуйчатой спине. Мысленное послание же подкрепило
команду.
— Поднажми! Негоже первому из драконьих всадников
проигрывать собственным жёнам!
Ответный рык, сопровождённый струей красно-чёрного пламени, был
ему ответом. Сафирон с силой взмахнул крыльями, поднимаясь ещё выше
и сворачивая упругие потоки воздуха в нужную чёрному ящеру сторону.
В несколько мгновений Сулех, всё ещё несколько уступавшая своими
размерами первенцу Отца Драконов, осталась позади. После чего
чёрный рамалоки плавно снизился на прежнюю высоту, а Малекит,
повернувшись в седле назад и влево, деланно развёл руками, чуть
склонив голову. По осанвэ пришло возмущённое женское шипение.
Причём как от нолдиэ, так и от драконницы. Усмехнувшись, былой
повелитель Наггарота прекратил валять дурака и повернулся обратно,
устроившись в седле, как подобает.
А тем временем — небеса начали темнеть. Блеснули на чистом небе,
что в этих местах всегда было ночным, первые звёзды. Давно остались
позади башни Тириона. Сейчас они уже подлетали к концу ущелья
Калакирья, что служило единственным проходом между Валинором и всей
остальной Ардой. Далеко внизу засияли огни гавани Альквалондэ, где
круглые сутки горел созданный руками Феанаро маяк, указывавший
кораблям путь домой. Но путь драконьих всадников лежал дальше,
через покрывало волн, что в сумерках казались чёрными. Туда, где
багровыми и серебряными огнями светились другие постройки.
Чёрный город, чьи обсидиановые стены медленно поднимались вверх
со скалистых берегов бывшего Тол Эрессеа, а ныне — Тол Мориост. Всё
ещё строящийся, ещё нерождённый. Словно невылупившийся пока
рамалоки, дремлющий, сладко ворочающийся в своей яйцевидной
колыбели. Но уже скоро его сон прервётся, и над расколотой
скорлупой покажется антрацитовая голова, выдохнувшая языки
пламени.